Самой известной попыткой систематизировать становление нравственности в современной психологии считается теория шести стадий нравственного развития Лоуренса Кольберга. Она опирается на труды швейцарского психолога Жана Пиаже и на современные эмпирические данные. Шесть стадий, описанных Кольбергом, группируются в три уровня. Это доконвенциональный уровень, который начинается со стадии ориентации на послушание и наказание (как я могу избежать наказания?) и переходит в стадию наивной гедонической ориентации (какая здесь польза для меня?). Следующий уровень — конвенциональный, он начинается со стадии ориентации на ближнее окружение (модель «хорошего ребенка») и переходит в стадию поддержания установленного социального порядка и подчинения власти (мораль соответствует правилам и законам). Наконец, постконвенциональный уровень начинается со стадии, где мораль представляется продуктом социального контракта и переходит в стадию соблюдения универсальных этических принципов. Теорию Кольберга критиковали по многим причинам[105], в частности за чрезмерный акцент на рациональном принятии решений и на концепции справедливости как основе нравственного развития человека (в противоположность роли инстинктивных суждений и других этических добродетелей, например заботе «о ближнем»). Тем не менее эта модель убедительно подтверждается жизнью, несмотря на то что разные люди проходят обозначенные стадии и уровни с разной скоростью, а в разных культурах выделяются различные аспекты этой модели. Как бы там ни было, нам необязательно признавать современную теорию нравственно-психологического развития, чтобы согласиться с довольно простой идеей: наша нравственность развивается благодаря комбинации инстинктов, обучению и — для тех, кто к этому склонен, — размышлений. Эта идея согласуется с открытиями современных биологов: они изучают генно-средовое взаимодействие у широкого разнообразия живых организмов и раз за разом обнаруживают, что сложные характеристики, особенно поведенческие, почти всегда развиваются благодаря непрерывной обратной связи между генами и средой, то есть путем тесного переплетения природы и воспитания. И, разумеется, для человека важным аспектом его среды является культура[106], а также социальные взаимодействия с другими людьми. И это снова возвращает нас к стоицизму.
Такие образцы для подражания, как Джеймс Стокдейл, Паконий Агриппин, Гельвидий Приск и Малала Юсуфзай, доказывают, что стоицизм — это практическая философия, а не абстрактное теоретизирование. Безусловно, стоики формулировали и проповедовали этические принципы относительно правильного поведения и эвдемонической жизни. Но основное внимание они уделяли не словам людей, а их поступкам. Они считали, что найти достойные образцы для подражания и стараться подражать им — один из самых действенных способов воспитания собственной личности и добродетелей. Современная проблема состоит в том, что мы слишком часто выбираем такими образцами для подражания (особенно для подрастающего поколения) «неправильных» людей. Мы прославляем актеров, певцов, спортсменов и прочих звезд, способности которых в актерской игре, пении, спорте или генерировании тысяч «лайков» на Facebook или Twitter не имеют ничего общего с высокими моральными устоями.
