– Ты опять напряженный, – сказала Света лениво, но на сей раз без всяких игривых подначек. – Чувствуется. Вот не ожидала такого забавного сочетания – убивец с мятущейся душой... Вы там все такие?
– А черт его знает, – сказал Мазур. – Другое поколение, наверно. Это плохо?
– Не знаю, честно... – Она пошевелилась, чтобы дать ему побольше места на диванчике, хотя и мягком, но узком. – Я очень надеюсь, ты не вздумаешь, доставив меня в Шантарск, тут же оттуда улетучиться? У тебя же все равно отпуск, прекрасно проведем время...
– Я тебе и в Шантарске буду нужен? – спросил он спокойно.
– Ох, как это прозвучало... – Она тихонько рассмеялась. – Вроде бы невозмутимо, по-суперменски, и в то же время с затаенным страхом. В поезде, мол, сойдет и это, а в миллионном Шантарске тучами гуляют молодые загорелые кобели? Ох, до чего ты у меня закомплексованный...
– Проклятые годы, – сказал Мазур. – Сие – суровая реальность. Любопытно, какие будут у тебя комплексы, когда доживешь до моих лет...
– Бр-р! – Она непритворно содрогнулась. – Смени пластинку. Это для мужика полтинник – не годы, а женщине, если она не дура, подумать страшно... Особенно если любимая мамочка обладает, пардон, габаритами 90 – 90 – 90...
– Ну, это все от тебя зависит... – сказал Мазур. – Вовсе не обязательно становиться точной копией...
– Я буду очень стараться, – сказала она серьезно. – Вообще-то надежды есть. Сиятельная маман в жизни не слыхивала о диетах и шейпингах – дите той эпохи, когда благополучные офицерские жены и знать не знали, что тело можно с т р о и т ь... А потом страшно удивлялись, отчего это мужья их бросают.
– Ну, твои же не разбежались...
– Потому что сиятельный папа до колик боялся... как это у вас называлось? Оргвыводы?
– Ага. Партийные взыскания и прочие прелести...
– Вот именно. Потому и не бросил свою кубышечку, хотя тянуло ужасно, я-то знаю... В общем, из кожи буду лезть, чтобы не стать маменькиным клоном. Пока вроде бы нет почвы для опасений, верно? – Она грациозным жестом согнула в колене и медленно выпрямила безукоризненную голую ногу с сине-зеленой татуировкой на лодыжке: копия известной картинки из какого-то манускрипта, века шестнадцатого, обвившийся вокруг якоря дельфин, похожий скорее на злобного монстра.
– Верно, – искренне признался Мазур.
Он давно уже уловил, что его последняя женщина отзывалась о дражайших родителях без особой любви. Дело тут, вероятнее всего, не в черствости характера или каких-то семейных сварах. Тот самый квартирный вопрос, что, согласно классику, испортил всех. Нынешний искусствовед с голоду, быть может, и не умрет, но на отдельное гнездышко вряд ли заработает. А нынешний адмирал – уже не тот ферзь, каким был в советские времена. Отдельное гнездышко любимому чаду, пусть и единственному, вряд ли в состоянии обеспечить. Тяжко девке в ее годы и с ее живым характером жить при родителях, отсюда и напряги...
