Следующий день обещал быть не легче. Гай устраивал прощальный вечер в честь отъезда. Эль обязана присутствовать. Отказа он не примет. Очередное испытание, которое необходимо пережить. С тех пор, как ее провозгласили воплощением Богини, жизнь целиком состояла из проверок на прочность. Она уже забыла, когда делала что-то по собственному желанию. Кажется, целую вечность назад.
К вечеринке готовилась тщательно, сделав упор на выборе одежды. Обычно ей все равно во что одеваться, но сегодня Эль хотела привлекать как можно меньше внимания, поэтому надела самый закрытый наряд, какой у нее был. Но и в нем она выглядела чересчур вызывающе. Ощущение, что тело тебе не принадлежит, а является достоянием народа, невероятно тяготило.
Невольник сопровождал ее на вечер, куда ж без него. Нет бы, дожидаться ее в покоях. Гай не церемонился с ему подобными.
Вечер проходил в саду. Ради наследника сюда вынесли столы, кресла с диванами и живописно расставили среди деревьев. Аристократы прогуливались группками. Была надежда, что Эль не заметят, но как обычно не повезло. Гай искал ее и нашел.
– Вот ты где, Эльмидала, – он приближался, раскинув руки, будто для объятий, нарочно пугая, но в последний момент притормозил, наслаждаясь смятением на ее лице. – Я безмерно рад, что ты заглянула.
В этой половине дворца жил император, его жены и дети. Эль редко здесь бывала. Слишком много неприятных воспоминаний связано с этим местом. И Гай это знал. Для него это очередной повод выбить ее из равновесия.
– Идем, – он жестом пригласил ее идти за собой, – хочу прогуляться с тобой по саду.
Эль послушно двинулась следом. Невольник за ней.
– Ты теперь повсюду его таскаешь? – скривился Гай.
– Таковы правила. Он телохранитель, подаренный верховным жрецом.
Гай хмыкнул, но тему не развил. Он увел Эль подальше от дворца и гостей. Там за толстым стволом дерева оруба он позволил себе вольность – перебирал ее волосы, накручивать пряди на палец, целовал локоны.
– Что ты делаешь? – она не пыталась вырваться. Будет только хуже.
– Хорошо, волосы не покрывают этой въедливой дрянью. Хоть что-то мне осталось. Когда все изменилось?
– Сразу после того, как ты встал на его сторону, – в голосе Эль звучала горечь, аж во рту терпко.
– У меня не было выбора, ты знаешь. Отец уничтожил бы нас за неповиновение. И заменил кем-то более покладистым.
– Ты позволил ему сделать это со мной, а теперь жалуешься? Это лицемерие, Гай.
– Ненавижу, когда ты так говоришь. Ты была моим единственным другом. Думаешь, мне было легко тебя лишиться?
