Хотелось обнять подругу, успокоить, но под строгим взглядом матери-настоятельницы Марика стушевалась и, пристроившись на край кресла, мяла юбку озябшими пальцами.
– Рем умирает. Его не спасти. Когда, милые девушки, я говорила, что все жидкости вашего тела отравлены ядом дишкан, я имела в виду абсолютно все жидкости. Даже те, что тело выделяет для любовных утех.
Марика покраснела. В свои семнадцать она мало смыслила в любви. Она и мужчину-то голого видела исключительно на картинках, которые им показывали на уроках соблазнения. Впрочем, одетых она встречала не чаще. В монастыре жил только Рем да пара чернорабочих. Послушницы с ними почти не пересекались.
– Будь вы терпеливее, я бы объяснила, как избежать неприятных последствий. Существует противоядие. Но оно действует, только если принять его до отравления, после уже поздно. Изредка им можно пользоваться. Но даже с ним вы все равно медленно убиваете партнера, сокращая его жизнь на пару лет каждый раз ложась с ним в постель.
Эрия вскинула голову. По ее щекам катились слезы, но глаза были пусты. Марика не на шутку испугалась за подругу. Она слушала окончание речи матери-настоятельницы в пол уха. Тем более ничего нового та не сказала. Просто в очередной раз напомнила, что тело дишканди не создано для любви. Оно – орудие убийства.
– Вы как заточенный меч. А меч призван рубить головы, им нельзя почистить картошку.
Марику передернуло. Сравнить любовь с картошкой – на это способна лишь мать-настоятельница. Легко ей рассуждать, ее-то молодые годы давно прошли. А что делать девушкам, жаждущим любви и ласки? Подливать противоядие в питье мужчине и надеяться, что он не умрет во время близости?
Спустя полчаса Марика вывела подругу из кабинета. Эрию пошатывало, она едва осознавала, где находится. Им разрешили пропустить занятия. Эрия была не в себе, а Марике поручили приглядывать за ней.
Смерть Рема восприняли как досадное недоразумение. Дишканди куда важнее подобных мелочей. Эрии год до выпуска. До него доживали процентов десять девушек, не больше. А все редкое высоко в цене.
Марика отвела подругу в комнату, помогла лечь. Сама села рядом и гладила ее по голове, шепча слова утешения.
– Я убила его, понимаешь? – подорвалась Эрия. – Я ведь не знала о противоядии. И о том, что нам совсем нельзя…
– Тише, – Марика надавила ей на плечи, заставляя снова лечь. – Никто не знал. Нам о противоядии еще не рассказывали.
– Как мне жить с этим? – подруга отвернулась к стене. – Ты бы видела его лицо, когда он все понял. У него был такой взгляд! Он сказал, что не осуждает меня. Он рад, что был со мной и ни на что бы это не променял.
