– Ты убежден, что это того стоит? – Аквиус пришел его проводить.
– Я впервые так близко подобрался. Четыре года слежки, дознаний и умственной работы. Отпустить ее сейчас, потерять эту нить навсегда. И что тогда? Опять возвращаться в начало? Скольких людей они убьют, пока я, наконец, до них доберусь?
– Похоже, ты не сомневаешься, что доберешься.
– В этом можешь быть уверен, – Дарк хлопнул друга по плечу. – Я слов на ветер не бросаю.
Они обнялись на прощание. Дарк поднялся по деревянным мосткам на корабль, а князь следил за ним с пристани. Ох, и неспокойно у него было на сердце. Дарквинн сильный мужчина. За себя постоит. Но он не до конца понимал, с кем имеет дело. Аквиус близко столкнулся с дишканди. Испытал на себе не только действие яда, но и женских чар, которым поддался, как мальчишка. И это при его богатом опыте.
Дарк, может, и бывалый воин, и следователь одаренный, но с женщинами у него всегда не клеилось. Выстроил вокруг себя броню, ни одной красотке не удалось за нее пробиться. Особо настырные получали тело, но душу – никто. Не дай боги, дишканди сломает эту крепость!
Разочарование ударило больно, словно реально врезали под дых. Не хватало воздуха, на глаза навернулись слезы. А ведь Эль три года не плакала. Думала, разучилась. Но едва понадеялась, что свобода близко, как все в ней встрепенулось. Каких невероятных усилий ей стоило этого не показывать! Оставаться спокойной и безучастной как всегда, пока верховный жрец нахваливал невольника, которого вздумал ей подарить.
Разумеется, дар был небескорыстным. Но Эль казалось, она постигла его тайный смысл. Квист давно мечтал провозгласить Богиней свою единственную дочь. Она как раз вошла в возраст. Если сейчас не сделать ее живым воплощением, потом будет поздно. Перерастет. Только двух Богинь не бывает. Чтобы появилась новая, прежняя должна умереть, а до ритуала освобождения еще семь лет.
Эль полагала жрец решился. Нарочно подсунул ей неблагонадежного невольника, чтобы тот выполнил грязную работу. Она не возражала. Пусть так. В ее положение не выбирают, откуда ждать избавления. Она даже помогла – велела выдать невольнику оружие, сама явилась к нему ночью. А он ничего не сделал!
Она плелась обратно в кровать на негнущихся ногах. Во рту стоял привкус крови – от досады прикусила щеку. И снова слезы, будь они неладны. Неужели еще семь лет терпеть? Хотелось рыдать навзрыд, чтобы лицо опухло, а белки стали красными, но она и такого пустяка не могла себе позволить. Богиня обязана выглядеть идеально.
