Кронов прошел к умывальнику, вгляделся в зеркало, вмонтированное над ним. Из чуть потускневшего квадрата на него глянуло обожженное ветром мужественное лицо с четким рисунком чуть улыбающихся губ, широким разлетом темных бровей.
Большие карие глаза смотрели на него с веселой бесшабашностью. Но, если пристальней вглядеться, — плавился в них, то исчезая, то появляясь вновь, глубоко затаенный страх. Пусть не страх! Пусть просто тревога. Не в этом дело. Дело в том, что она, Ирина, умеет вглядываться пристально. Она наверняка разглядит все!..
«Как это она сказала при расставании?.. Странно сказала. Да! Вот: «И хорошо и плохо, что мы так быстро расстаемся!»
«Почему плохо?»
«Мы еще очень нужны друг другу».
«А почему хорошо?»
«Мы не разглядели друг в друге недостатков».
«А вдруг их у нас нет?»
«Замолчи! Так о себе думать — уже плохо!»
Да… Вот она какая… Иринка…
И вдруг захотелось все сразу исправить. Ну хотя бы повидаться с Юрием, переброситься парой слов, увидеть его дружескую улыбку. А потом написать об этом Ирине…
И какого дьявола понесло его в сторону от всех, на северо-запад? Интуиция? Какая там интуиция!.. Авантюра! А вдруг… И ничего-то, кроме а «вдруг».
Кроной быстро подошел к столу, выдернул заглушку из переговорной трубы.
— Ал-ло!..
— А-а, — донеслось из трубы.
— Возьмите пеленг на «Безупречный». Пойдем к нему…
Через несколько минут картушка репитера гирокомпаса в капитанской каюте стремительно покатилась вправо. В лобовые иллюминаторы ударила первая пригоршня снегового снаряда.
Кронов, не раздеваясь, вытянулся на диване и сразу уснул.
Во сне лицо его потеплело. Наверное, от почти детской улыбки, смягчившей слишком резкий рисунок рта…
ГЛАВА VI
1. Высоко из-под ножа форштевня взлетают и сразу белеют, покрываясь густым кружевом пены, крутые ломти волны. И дрожит над вспененной волной прозрачное кольцо маленькой радуги-спутницы. Погожая синева океана отражается мягким бегучим светом на белизне ходовой рубки, синит белки глаз у всех, кто на мостике.
— Стоп! — звучит в укрепленном на мачте динамике спокойный голос Аверьяныча, и Середа мгновенно переводит ручку машинного телеграфа на нолевое положение.
Сразу опадают по бортам белые крылья бурунов, исчезает колечко радуги. Китобоец по инерции еще скользит вперед. Только теперь он движется совсем бесшумно: слышно, как кипит под форштевнем рассекаемая волна, как басовито гудит моторчик вынесенного на крыло репитера гирокомпаса.
На мостике «Безупречного» после сигнала «охота!» — настойчивых продолжительных звонков — стало многолюдней. Не ушел отстоявший вахту Тараненко. Только как же ему. без дружка? Вот и вызвал он подышать свежим ветерком электрика Серегина. Вскоре поднялись Катков и пожилой электромеханик Самсоныч, удрученный тем, что в этом рейсе еще не обнаружил ни одного фонтана. «Приедем домой, прямо из порта — в пенсионный отдел!» — невесело подшучивает он над собой.
