— Все казнится за своего Николеньку, — громко пояснила мне Екатерина.
— Не переживай! — Теперь она уже крикнула, чтобы Ирина услыхала в коридоре. — Николай прав! Им не до стихов. Просто мой донкихот мечется.. — Екатерина говорила, не переставая печатать. — Мечется, но не хочет сам себе признаться, что не там, — она отчаянно ударила по клавише, — не там его место!..
Ничего не ответила Ирина, когда вошла в комнату. Она все еще выглядела обиженной.
Мне было жаль ее. Но я не знал, что сказать. Реплика Кронова «нам не до стихов» просто бесила меня. И еще меня сдерживало от успокоений тайное злорадство: «Ага, Ирина Прекрасная!.. Вот он каков, твой избранник!..»
Вот мы и молчали — все трое. Только стучала Катина машинка, отчаянно как-то стучала, словно выговаривала: «Про-па-ди-те-вы-все-про-па-дом!»
Потом Екатерина опустила руки, устало вздохнула и в наступившей тишине насмешливо прозвучал ее голос:
— Я не удивлюсь, если он там запьет.
— Перестань! — крикнула Ирина. Она круто повернулась к Екатерине. В глазах появились слезы. — Как тебе не стыдно, Катя! Ведь ты его любишь! — Она угрожающе шагнула к столику Екатерины.
— Люблю, — кивнула Екатерина. — Люблю, голубица! Успокойся и не устраивай истерик. — «Голубица» у Екатерины прозвучала вроде «теха-матеха».
Но Ирину вполне удовлетворил ответ. Она подлетела к Екатерине, рывком обняла ее, прижалась щекой к щеке.
И вот уже успокоенная, снова сияющая Ирина выпустила Екатеринины плечи, повернулась на каблучках ко мне, так что платье пошло колоколом.
— Ой! — Ирина присела, придержала платье, виновато и ласково посмотрела на меня. — Пора собираться! — И пояснила мне с торжественностью: — Переезжаю я, вот!..
Ирина ушла в другую комнату. Екатерина перестала печатать и потянулась за сигаретой.
— Чего это Ирина переезжает? — спросил я.
— Спроси о чем-нибудь полегче… Говорит — там совсем отдельная комната. Хочет обжить ее до прихода Николая. А вообще… Сама ничего не пойму. Вроде ни разу не ссорились.
— Может быть…
— Что? — нетерпеливо повернулась ко мне Екатерина, и я понял: ее мучает этот вопрос.
— Может, ей здесь… мешали любить своего рыцаря?
— Мешали! — Екатерина покачала головой. — Не смеялась я. Понять не поняла, но не смеялась… — С ми-нуту, наверное, она сидела в напряженном раздумье — искала ответ на какой-то свой вопрос. Потом частыми толчками о пепельницу погасила сигарету, повернулась к машинке и снова застучала…
9. А февраль уже дразнил весной. Мы шли с Ириной по залитой солнцем, пахнущей морем улице к ее новому жилью. К дому, в который она приведет прямо с причала счастливца Кронова. Прохожие засматривались на Ирину, и я даже спиной чувствовал завистливые взгляды мужчин, адресованные мне.
