Первое что я вспоминаю, как Мартовский Заяц и Пиллар рассказывают мне, что эта погоня — дурная затея. И они правы. Я думаю, что Шляпник все тщательно спланировал, чтоб я упала в нору. В кроличью нору, как Алиса в книге.
То, что я вспоминаю дальше, более важно, потому что это настоящая память. О Мэри Энн. Я вижу ее пред глазами. Она на полу, но ее лица не разглядеть. Рядом с ней две фигуры… и они пытаются причинить ей вред.
Воспоминания обрываются, когда мой рюкзак падает прямо мне на лицо. Это очень больно, и мне кажется, что проваливаюсь в небытие.
За пределами Сада Космических Размышлений, Дамфрис, Шотландия. Оставшееся время: 12 часов, 1 минута.
Девятка по-прежнему смотрел в бинокль, когда Алиса упала в кроличью нору. На его лице расплылась широкая улыбка.
— Упала? — спросил Семёрка.
— Да. — Кивнул Девятка. — Прямо в кроличью нору.
— Наконец-то! — выдохнул Семёрка. — Может, уже стоит сделать звонок?
— Думаю, да. — Девятка опустил бинокль и достал телефон.
Он набрал номер и произнес:
— Девчонка в коридоре, приближается к цирку. Ждем дальнейших инструкций.
Семёрка наблюдал за тем, как тот слушает человека на другом конце трубки, затем отключился.
— И? — спросил он.
— Человек со Шляпой говорит, что наша работа на этом окончена. Уезжаем, — сказал Девятка. — Дальше он сам.
— Черт, если бы только девчонка знала, что произойдет.
Сон Алисы.
Я в кроличьей норе, но мой разум не со мной. Мне снится сон. А быть может, воспоминание?
Напротив меня сидит Джек, мы за столиком в ресторане Жирная Утка. Я просто рассказываю ему, что он лишь плод моего воображения. Как я ненавижу себя за это теперь, когда вижу шок на его лице.
— О чем ты говоришь, Алиса? — он пытается улыбнуться. — Никто не плод ничьего воображения.
Я сдерживаю слезы. Его лицо бледное, и думаю, он не хочет принимать все это. Правда медленно подкрадется к нему, но он сопротивляется, не хочет верить.
— Правда, Джек, — я сдерживаю слезы. — Поверь мне, ты лучшее, что было в моей жизни, но я больше не могу тебе лгать.
— О чем ты мне лгала? — он, тяжело дыша, развязываетгалстук.
— Я убила тебя.
— Не глупи.
— В автобусной аварии, ты помнишь?
— А я должен помнить, как я умер, после того как предположительно умер? — он издает болезненный смешок.
— Но это правда, — говорю я. — Все сложно. Но тебя зовут не Джек. Ты Адам Джей Диксон.
Я словно отталкиваю его. Он слышит имя, и оно заставляет осознать его, что он не должен здесь находиться, что он уже давно должен был преступить границу жизни.
