— Нет, — отвечает парень. — Инспектор Соня просил о приватной встрече. Если только…
— Он прав, — говорю я. — Лучше не видеть, как я расспрашиваю его.
— Здорово. Не хочешь сходить куда-нибудь после этого?
Вау. А это еще зачем?
— Своего последнего парня я убила. — Я не лгу.
— Мило. — Парень не сдается. — Я не против, если ты убьешь меня.
— Послушай, — вздыхаю я. — Ты вроде хороший парень. Серьезно, ты не захочешь знаться с такой как я. Я разговариваю с цветком, который плюетсяв меня. Я боюсь зеркал, потому что вижу в них огромного кролика. И опять же, однажды я проснусь инвалидом.
— Вау. — Он восхищен еще больше. — Да ты чокнутая.
— Вот, ты сам все сказал.
— Обожаю чокнутых.
Я вздыхаю. Не знаю, как мне отвязаться от него.
— Нет, вовсе нет. Кстати, ты знаешь Фабиолу, известнейшую монахиню Ватикана?
— Ну, конечно. Милая леди.
— В Ватикане я видела, как она убивала людей, — рассказываю я. Странно, но это, кажется, немного приводит парня в чувства. — Вострым Мечом. Она дралась как Джеки Чан и перерезала глотки, словно заправский самурай.
— Ты забавная. — Парень делает шаг назад. Уголки губ дергаются. — Впрочем, немного странная.
— Разве я не говорила тебе об этом с самого начала? — усмехаюсь я, ощущая влияние Пиллара. — Все еще хочешь поцеловать меня?
Парень хмурится, совершенно охладев ко мне.
— Чудненько. — Я счастлива. — Мне еще нужно что-нибудь знать, прежде чем я войду к Профессору Марту?
— Нет. Кроме того, что теперь я совершенно уверен, что ты его племянница.
Оставшееся время: 18 часов, 44 минуты.
Профессор Нервус сидит в комнате за стальным столом. Он привинчен к полу. Первое, что я вижу, когда вхожу в комнату: его руки закованы в цепи, приваренные к столу.
Я медленно вхожу и смотрю на него. Он похож на человеческую версию Мартовского Зайца, если подключить фантазию. Вместо ушей по обе стороны висят длинные пряди седых волос. Седая, нечесаная борода, словно он вот-вот засядет за написание следующей части Властелина Колец. Неряшливые усы и пухлые щеки.
Я даже не знаю, то ли я неосознанно сравниваю его образ с книгой, то ли я на самом деле начинаю вспоминать детали. Что меня цепляет на самом деле, так это его большие глаза. Выпученные. Серьезные. Огромные. Они едва ли не вываливаются, что не удивительно со всем этим безумием, что творится в мире. На нем белая смирительная рубашка, но рукава развязаны.
— Я тебя знаю? — говорит он, сложив ладони на столе.
— Меня зовут Алиса.
Ему на глаза наворачиваются слезы. Они так и сверкают.
