Польза для души | страница 2



Я хотела встать и уйти, оставив Баркера наедине с его бреднями и детективом по телевизору, но моя работа состояла в том, чтобы развлекать жильцов, создавая впечатление, что им есть с кем поговорить в любое время.

Генри Баркер особенно требовал моего внимания, и я знала почему.

Он должен был исповедаться.

— Слышала когда-нибудь о Джеке Потрошителе? — спросил Баркер, и я наконец посмотрела на него. Лучше б не глядела — видит Бог! — ведь на его лице было блаженство, столь неуместное в разговоре о печально известном убийце. Почти восхищение; и все же, если Баркер не лгал, он обогнал Джека не на одну дюжину.

— Я не хочу говорить о Джеке Потрошителе, — сказала я, мечтая об одном — просто встать и уйти. — А вам лучше воздержаться от столь дерзких заявлений, Генри Баркер. Если Таллингаст услышит эту чушь, она свяжется с вашей семьей и скажет, что вы плохо себя ведете.

Я не знала, правда ли это. В действительности я почувствовала себя глупо, едва предположив такую нелепицу. На память пришли слова моего отца: «Съешь все овощи, Кэрисс, иначе приедет полиция и заберет тебя». Это была пустая угроза, и Баркер ее не боялся, так же, как я сама не боялась ареста из-за нескольких кусочков моркови и брокколи, оставленных на тарелке.

— Таллингаст! — сказал Баркер так внезапно и громко, что я едва не выпрыгнула из кресла. Озирая гостиную, я ожидала увидеть устремленные на нас взгляды и сморщенные от удивления лица жильцов, гадающих, что случилось, и не смогла поверить собственным глазам: никто будто бы и не слышал выкрика Баркера. Только я.

— Ты полагаешь, что здесь кто-нибудь заморачивается насчет Таллингаст и ее мыслей?

— Я уверена, она плохо подумает о том, кто берет на себя ответственность за гибель тридцати человек. — И снова яд, скопившийся во фразе, обжег мой язык. Я мечтала о стакане воды, о чем-то, что смоет отвратительный привкус этих нелепых слов.

— Знаешь, во что верю я? — Он вдруг склонился ко мне, и я почувствовала запах пота, блестящего у него на лбу. — Верю, что ты мне поверила.

Он оскалил пятнистые надгробья зубов еще раз, и, по какому-то странному наитию, я захотела их выбить. Захотела ударить его изо всех сил, чтобы он прекратил пороть чушь, ведь у меня было о ком еще позаботиться. Я не могла просидеть здесь все утро, обсуждая тридцать человек, убитых Баркером, успокаивая его, и в конце концов потратить день впустую.

— Я вам верю, — сказала я — мое замешательство меня выдало. Я знала, что беседа окончена. По крайней мере, так решила. — Послушайте, Генри…