Мир делает все, чтобы Отражение чувствовало себя комфортно.
– Вера важна для меня, – продолжил Скупщик. – Я верю, что должен собирать причиняемое людьми зло.
– Чтобы очистить мир?
– Да.
Лысый кивнул, показывая, что понял услышанное, помолчал, потер толстой ладонью затылок и осведомился:
– Как это будет выглядеть?
– Ты просто скажешь, что отдаешь зло, а я заплачу оговоренную сумму.
– И все?
– Тебе станет легче, – мягко добавил Скупщик.
И добавил зря.
– А если я не хочу, чтобы мне становилось легче? – Лысый задал вопрос таким тоном, что я вздрогнул. От неожиданности, конечно, не от страха. Вздрогнул и подумал, что вижу весьма неприятного зверя. Лысый же раздавил окурок в пепельнице и продолжил: – Я хочу чувствовать тьму, которая у меня внутри. Мне нравится этот груз.
– Убей снова и возвращайся.
– К тебе?
– Почему нет? – пожал плечами Скупщик. – Почему не обратить слово в деньги? Снова.
И выложил на стол нераспечатанную банковскую пачку. Лысый сглотнул. Скупщик улыбнулся. Я с трудом удержался от зевка.
Деньги – еще один способ заставить их закрыть глаза на что угодно.
– Думал, ты блефуешь, – тихо произнес лысый, не сводя глаз с пачки. – Глупо платить такие деньги за одно слово.
– Мы договорились?
– Что я должен сделать?
– Возьми меня за руку и повторяй. – Скупщик стал очень серьезным: – Я принес в мир зло…
– Я принес в мир зло.
– Я сделал это намеренно…
– Я сделал это намеренно. – Голос лысого окреп. – Я не раскаиваюсь в том, что сделал… И являюсь единоличным владельцем совершенного зла… И я отдаю его…
– Я принимаю твое зло, – тихо закончил Скупщик, отпуская руку убийцы.
Ритуал завершился, но ничего не изменилось. Не грянул гром. Не ударила молния. В комнате не стало темнее или светлее. Обыденность происходящего могла навести лысого на подозрения, но он был слишком увлечен деньгами – жадно схватил со стола пачку и спросил:
– Мы в расчете?
– Да, – подтвердил Скупщик.
– Прощай.
– До встречи.
– Уверен, что я вернусь?
– Обязательно.
– Посмотрим.
Я нащупал в стене нишу, спрятался в ней и замер, пропуская мимо себя довольного, как объевшийся оборотень, лысого. А услышав ехидное:
– Долго будешь стоять? – покинул убежище и вошел в комнату. И по взгляду понял, что старик не рад меня видеть. Впрочем, я стал привыкать к тому, что не вызываю восторга.
– Тебе нечего мне продать, – хмуро сообщил Скупщик. – Пока.
– Я и не собирался.
– Тогда зачем ты здесь?
– Поговорить. – Я уселся на стул, еще хранящий тепло лысого, и приятно улыбнулся. – А правда: зачем тебе зло?
