Малевская, переходя от одного прибора к другому, следила за правильностью записей, подтверждая каждую из них отрывистыми словами:
— Так… есть… так… 1479,5 метра, — поправила она последнюю запись Мареева. — Ты не учёл, Никита, время, которое ушло на маленькую драму в каюте, — прибавила она, улыбаясь.
— Совершенно верно, — согласился Мареев, исправляя запись. — 1479,5 метра… «Окружающая порода в стометровой зоне, доступной инфракрасному кино, — глинистые сланцы с прослойками угля, температура породы по пирометру Лемонье 49,3°, твёрдость породы 5,3, плотность породы 2,80».
После записи показаний приборов Мареев прочёл:
— «На глубине 1452 метров инфракрасное кино показало на расстоянии 65 метров от снаряда в северо-восточном направлении контуры скелета большого животного, по-видимому панцирной рыбы, длиной около 3,5 метра». Всё… Подписывай. А появление мальчугана запиши уже на своей вахте.
Потом, собираясь уходить, Мареев добавил:
— Я думаю, ты твердо помнишь, что вахта четырёхчасовая. Ты должна разбудить Михаила не позднее часа пятидесяти минут… Не увлекайся, как в прошлый раз, и не забывай расписания. Ну, спокойной вахты!
— Подожди минутку, Никита, — остановила Малевская Мареева, поставившего уже ногу на перекладину лестницы. — Как ты думаешь устроить мальчика?
Мареев пожал плечами.
— Надо бы, конечно, гамак ему повесить, но где? Ведь нет ни одного свободного сантиметра. Ума не приложу!
— Не только это, Никита… Гамак, я думаю, можно повесить над моим. Я уже прикинула, как это сделать. Но надо как-то занять его, включить в наш коллектив, поручить ему определённую работу. Нельзя его оставить бесцельно болтаться…
— Гм… конечно, ты, пожалуй, права, — задумчиво сказал Мареев, — но мне кажется, не следует торопиться с этим. Пусть осмотрится, освоится, привыкнет, а потом что-нибудь придумаем.
— Да, да, — согласилась Малевская, отвернув лицо, чтобы скрыть лукавую улыбку, — это будет самое правильное.
— Кстати, — вспомнил Мареев, — когда будешь составлять радиограмму на поверхность, сообщи Комитету о мальчике, укажи, что он здоров, упомяни и о «смене», — Мареев усмехнулся, — которую он собирается подготовить нам… Вообще сделай эту часть сообщения как можно успокоительнее. Ну, всё?
— Всё, Никита! — открыто и весело улыбнулась Малевская. — Будет сделано!
