— Доктора, вашу мать! Где этот гребаный Анатоль, когда он так нужен?
— Что здесь творится? — за спиной Пейла возник высокий женский силуэт. Внимание напуганной толпы переключилось на новое лицо.
Пейл встретился взглядом с Верой и смущенно улыбнулся.
Сердце Веры, до этого скакавшее сумасшедшим галопом, споткнулось и разбилось вдребезги.
* * *
Снежана, помощница доктора Анатоля, выпорхнула из-за спины Пейла. На ней был только легкий халатик, едва прикрывающий ее длинные ноги. Все мужчины впились в нее взглядами, а на лицах их жен дружно образовалась гримаса возмущенного осуждения. Только Вера повернулась к собранию спиной и побрела прочь. Ее мать сделала шаг вслед за дочерью, но осталась, решила досмотреть представление до конца.
Снежана деловито растолкала собравшихся, настойчивым жестом отстранила Руслана и склонилась над пострадавшим. Григорий уже перестал материться и только бессмысленно вращал глазами и стонал. Снежана ловким движением оторвала полоску ткани от края халата.
— Снежана, ты чего это?.. — прошипел Руслан, но та только резко отмахнулась от старика.
— Пусть кто-нибудь подвезет телегу. Ну, кому не жалко? — сказала она властным голосом. Кто-то из мужиков откликнулся.
— Вот, давай, тащи ее сюда, — сказал Руслан. — Все остальные — расходимся, нечего больше здесь смотреть! Давайте, идите! — замахал он руками на толпу.
— А мне можно идти? — спросил Пейл насмешливо.
— Я с тобой еще не закончил, — прошипел Руслан. — Ты пойдешь со мной на допрос.
— Ну можно мне хотя бы одеться? — спросил Пейл, вызывающе улыбаясь.
— Стой! Кому говорят! — но Пейл уже скрылся в доме. — Вот черт!
Через некоторое время Пейл появился в привычной одежде — широких белых штанах и белой рубахе. Он подошел к Снежане, хлопочущей над покалеченным старостой. Снежана держала Григория за руку и успокаивала, как ребенка. Тут как раз добрый человек подогнал свою телегу. Конь беспокоился, фырчал, топал и водил глазом.
— Дай помогу, — сказал Пейл Руслану, который помогал старосте встать на ноги.
Тот чертыхнулся, но мешать не стал. Григорий пронзительно посмотрел на Пейла, но потом боль взяла свое и глаза старика опустели. Старосту уложили в телегу, Пейл, Руслан и Снежана уселись рядом с раненым. Мужик щелкнул кнутом, поехали к доктору.
Люди начали нехотя разбредаться: кто по домам, кто по своим делам. Но разговоров хватит теперь на несколько недель. Давно в Приюте не происходило такого. Если когда-нибудь вообще происходило. Дочку старосты никто не любил, потому что многие семьи пострадали от нее. От Пейла всем была только польза, но его все равно не любили. Спроси у кого-нибудь почему — замялся бы, отвел глаза и пробормотал: «Ну, он просто… ну он какой-то… Улыбка у него недобрая. Не доверяю я ему».
