) и обжиге при высоких температурах, когда полевой шпат плавится, заполняет поры в глине и образует микроскопические игольчатые кристаллы муллита, характерные для фарфора и некоторых огнеупоров. Китайцы называли глину костью, а полевой шпат — плотью фарфора.
В итоге получался безупречный материал, куда более прочный, чем вся известная керамика, и почти прозрачный на просвет. Немудрено, что западным путешественникам он напоминал раковины. Европейское название фарфора — «порцелин» — впервые введенное Марко Поло, происходит от португальского porcellana, означающего свинью, но также и эквивалент денег в некоторых странах Востока — раковину каури, отдаленно напоминающую свинью.
Чирнгауз не первым из жителей Запада бился над секретом фарфора — многочисленные попытки предпринимались и раньше. Венецианцы, которые благодаря своим торговым связям с Востоком, скорее всего, видели больше образцов раннего фарфора, чем их соседи по материку, пробовали изготовить фарфор еще в шестнадцатом веке, но получали только мутное стекло. Чуть большего успеха добился великий герцог Франческо Медичи во Флоренции, в том же шестнадцатом веке. Как и венецианцы, он предположил, что прозрачностью фарфор обязан некоему родству со стеклом. Медичи добавил к глине песок, стекло и размолотый горный хрусталь. Получившийся материал был тонок, однако блестел куда хуже настоящего фарфора. Значительная часть заготовок трескалась при обжиге, так что фарфоровый завод Медичи был в значительной мере дорогостоящей причудой. Он ненадолго пережил своего основателя, и его немногочисленная продукция мало повлияла на развитие европейского фарфора.
Тем временем росли и множились суеверия, связанные с «белым золотом». Утверждали, что фарфоровая посуда спасает и от ядов, таких, как мышьяк или аконит, и от ожогов, «поскольку они [фарфоровые чашки] не нагреваются выше уровня налитой в них жидкости». И тем не менее прошел еще почти век, прежде чем европейцы вновь попробовали сделать фарфор. В 1660-х годах в Лондоне Джон Дуайт из Фулема взял патент на способ его изготовления. Нет никаких документальных свидетельств, что из затеи Дуайта вышел какой-нибудь прок, однако недавно там были обнаружены черепки с муллитом — следовательно, определенного успеха он все же добился. В том же Лондоне герцог Букингемский, богатейший человек Англии, владелец нескольких стеклянных заводов, тоже пытался сделать фарфор. Сохранились две маленькие вазы в Бёргли-хаусе и еще две в Королевской коллекции Виндзора, но опять-таки до промышленного производства дело не дошло.
