Билет до Луны | страница 17
— А мы только в СВ — спальном вагоне. А по воскресеньям мать пекла пироги. С ягодами. Эх, мать!.. Ну что за жизнь! — И продолжал немного погодя: — А еще, Чили, у нас люстра была. Мне чего-то все время эта люстра вспоминается. Здоровая такая. Хрустальная. На алмаз похожа. Лампочек в ней полно было. А по стене и потолку шли отблески. Я в детстве думал, что отцу эту люстру какой-нибудь волшебник подарил. Любил я смотреть на люстру днем, когда на нее попадал солнечный свет. Сидишь себе и цветных зайчиков пересчитываешь. Ничего не осталось. Описали всё приставы. Вот ведь вроде люди, а злые как собаки… Интересно, кому сейчас светит наша люстра? Отец еще библиотеку собирал. Прикинь, у нас под книги была целая комната выделена. Мне в отцовский кабинет вход был заказан. Туда приходили отцовские друзья. Дружки поганые, как дядька потом говорил, после ареста. Модно было тогда книжками шкафы забивать. Отец-то думал, что сын вырастет, почитает и дальше собирать книги будет. А сын вот тут сидит. В сентябре махну ближе к югу. Народ там попроще. Тепло. И жратвы хватает.
Лешка ждал отца. Мы, никогда не жившие в семье, завидовали таким: им было чего ждать и о чем вспоминать. Я слушал Лешку, представлял, как стучат колеса товарного поезда, как зябко Барин кутается от ночной прохлады, как следит за продавцами на рынке своими бегающими, густого серого цвета с крапинками глазами, чтобы разжиться съестным, как кладет под коротко стриженные волосы горстку вещей, укладываясь спать в железном панцире товарняка. Невзрачный товарный поезд совсем не то, что пассажирский. Нет в нем и намека на теплое временное пристанище.
Что снилось Алешке (у нас так его почему-то никто не называл) под шум и скрежет железнодорожных механизмов? Может, семейная поездка на море? И вагон-ресторан, куда он пришел с родителями? Переживал я за него и ждал его возвращения. Обычно он возвращался сам с началом холодов — зимовать. Как всегда, худющий, загорелый и довольный, наш «Дядя Степа» — самый высокий воспитанник в детдоме. Выглядел Лешка совсем по-взрослому. Больше похож на студента старших курсов, чем на нашего брата воспитанника. Может, поэтому его не задерживали в бегах. В рейс никогда не унывающий Лешка уходил только после детдомовской поездки на море.
Началось обычное утро. Подъем, зарядка для моциону, завтрак. Стояло лето. Самое его начало — с отсутствием настоящего тепла, почти не отличимого от жары, с легкими дождями, оставляющими маленькие сероватые лужицы на асфальте. Впереди очень много свободного времени, на которое никто не смеет покуситься, — это наши каникулы, и никто не будет решать, что нам делать. Жалкая пародия на подлинную свободу, но мы тогда этого еще не понимали.
