, моряк-любитель, – на золоченом корабле из Тира или Сидона и обнаружил Скалу Мемнона, когда бродил по лесу, вооруженный луком и колчаном стрел для охоты на куропаток.
Но веселье никак нельзя было назвать обычным душевным состоянием Пьера, когда он в своих мыслях вдруг натыкался на эту скалу, и еще менее веселился он, когда сиживал в лесной глуши да внимал полному многозначительности, глубокому молчанию, что царило вокруг, да созерцал невиданный грозный, нависающий над ним скальный массив. У него часто проскальзывала тщеславная мысль, что наилучшим надгробием, какое он только мог себе пожелать, стала бы эта внушительная громада, которая в иную пору, когда нежный ветерок гулял в кронах окрестных дерев, казалось, издавала печальные и горестные стоны, будто оплакивала какого-то прекрасного юношу, что безвременно погиб в незапамятные времена.
Не одно только восхищение всей округи вызвала бы та скала, но с тем же успехом она могла бы вселить ужас в каждое сердце. Временами, когда Пьер проникался мистическим чувством, рассматривая сей непостижимо загадочный скальный массив, он называл его Скалою Ужаса. Мало бы нашлось храбрецов, что даже ради солидного вознаграждения рискнули взобраться на эту головокружительную высоту да потом спуститься вниз с полуразрушенной твердыни. Казалось, вырони на нее из клюва пролетающая птица крохотное семечко, и скала тут же рухнет всей массой, повалив при этом несколько лесных великанов, что росли вблизи нее.
Пьеру очень полюбилась эта скала; он частенько взбирался на нее, вставляя длинные шесты в расселины, и таким образом полз вверх и добирался туда, где были маленькие выемки, куда можно поставить ногу, или же взбирался по ветвям соседних деревьев и затем спускался вниз на выпуклую, как лоб, вершину с помощью гибких ветвей. Но никогда не был он столь бесстрашен – или, вернее, столь безрассудно глуп, быть может, – чтобы начать подъем на скалу с земли по обманчиво удобному высокому краю, ибо тогда возникла бы реальная угроза, что Скала Ужаса рухнет навеки.
V
В тот день Пьер подошел к скале медленным шагом, словно по воле какого-то своего фаталистического порыва, и, устремив на сей исполинский камень решительный взгляд, он бросился на прошлогодние палые листья и прополз на то опасное место, над коим скала нависала всем своим весом. Он не промолвил ни слова – его обуревали чувства, невыразимые словами. Но мало-помалу они стали уступать место все более ясным мыслям, пока наконец до угрожающей и зловещей Скалы Ужаса не донеслись отчетливо слова Пьера:
