Сто фактов обо мне | страница 54
– Черт, сколько всего напридумали! – возмутилась тетка. – Откуда эта «Монтескьё»?
– Справка, – монотонно объявил я. – «Монтескьё» – это дань уважения великому французскому мыслителю и тем временам, когда представители высшего сословия не чурались выражать идеи справедливости. В группе два участника, их творческие пути начались вдали от столицы, теперь сошлись в Москве.
– И это… всё? – выдохнула режиссер по кастингу.
Она еле сдерживала негодование, зато Люся развеселилась. Я видел, как она прижимала ко рту руку, чтобы не расхохотаться.
– Нет, еще кой-чего. Творческое кредо группы, – скромно объявил я. – «Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал». Шарль Луи де Секонда Монтескьё.
Режиссер по кастингу вскочила, начала бегать по комнате, она то прижимала пальцы к вискам, то крутила головой. Но вдруг остановилась, подскочила ко мне, обняла и объявила:
– Умница! Ты был в образе! Такого я еще не видела!
Я поднял вверх правую руку, мол, победа, и посмотрел на Люсю. Она пыталась быть серьезной.
– Люся! – завопила режиссер по кастингу. – Да, у тебя чутье, ты видишь таланты… Этого не отнять… Но, знаешь что… Давай он будет для следующего раза?! А?! Валер, поди на ресепшен, скажи, Заморская прислала, заполни анкету, там еще надо сфоткаться… Я буду тебя иметь в виду!
Когда мы с Люсей вышли в коридор, то отбежали трусцой от белой с золотом двери метров на сто и та-ак заржали!
На нас никто не обращал внимания, потому что в мире кино все сумасшедшие.
62. МЕНЯ БЕСИТ СЛОВО «ХИПСТЕР»
Однажды Подгорбунский пришел ко мне в гости странно одетым: брюки – дудочки, куртка – подозрительная, сермяжная, майка – застиранная, рисунок на ней – выцветшие лимонные треугольники. На носу Подгорбунского красовались черные очки, в руках – потертая сумка из кожзаменителя.
– Дим, ты прям как с помойки, – не замедлил я сообщить Подгорбунскому свое ощущение от его вида.
– Маркел, ты чо? – удивился Подгорбунский. – Винтаж не узнаёшь? Старую одежду?
– А-а! – оглядел я снова Подгорбунского. – У деда в чемодане такие же портки валяются.
– Ну и возьми их! – обрадовался Подгорбунский. – Давай как я! Будешь хипстером!
Слово «хипстер» резануло мой слух. Гадкое словцо.
– На фиг? – сказал я. – Чего эти хипстеры делают?
– Живут по своим законам. Старое выдают за новое. Делают лук.
– Чего-чего? – переспросил я.
– Лук делают – фоткаются по каждому поводу.
– И всё?
– А чо ты еще хотел?
