Дина, увидев сооружение, потеряла дар речи.
– Не переживай, я буду стоять рядом, – пообещал папа.
– Я тоже рядом. С поварешкой, – добавил Димон. – Чтобы не пригорела, помешивать же надо.
Дина потрогала воду и затем осторожно, с табуретки, опустила ногу в теплую траву. Было не горячо. Она забралась в котел и присела.
– Динка, тушенная в чабреце и ромашках! – хихикнул Димон.
– Похоже на горячие источники в Тюмени, – прокомментировала Дина столпившейся вокруг бака семье.
Но через минуту она поняла, что такого не испытывала никогда. На траве оказалось так неожиданно мягко, словно она сидела не в железном котле, а на облаке. Запах чабреца обволакивал. Дина закрыла глаза и расслабилась. Вода постепенно нагревалась. Дина почувствовала, как убыстряется ритм сердца, выталкивая наружу усталость. И этот ритм напомнил ей цокот копыт на топшуре. Каждая Динина клетка подчинилась ему. Словно до этого все части тела, душа и дух жили вразброд, а тут выстроились в одном направлении, взбодрились. И через каждую вливались первозданные силы – всё тело впитывало сок травы.
Двигаться, идти, скакать вперед – вот и весь смысл жизни. Но только двигаться по своей собственной дороге, по своему маршруту. Никто за тебя не пройдет этот путь. Тринадцать лет назад тебя высадили на вокзале – это рождение. Дальше иди, ищи свой вагон. Багаж у тебя есть – это твое тело, твоя внешность. Билет у тебя есть – это твои мечты. Но не стой. На вокзале не живут.
– Эй!.. – позвала мама. – Ты совсем в нирване?
– Если картошка так же себя чувствует, когда ее бросают в суп, то я бы согласилась в следующей жизни родиться овощем, – блаженно сощурилась Дина.
– Я тоже хочу! – закричал Леша, а за ним и остальные.
– Сало топите? – удивилась тетка Алена, не разглядевшая в парах чабреца торчащей Лешкиной головы. А потом замерла и перекрестилась. – Я думала, может, на охоту сходили, кого подстрелили и теперь сало топите, – пробормотала она и поспешила в дом, чтобы рассказать о сумасшедших соседях деду Алтынтасу и не пускать к ним Князя, пока не уберут этот котел.
