В этот раз, к счастью, дядю я застала. Он сам отворил дверь. Был в несколько испятнанном, но все еще элегантном халате. Взблескивая моноклем и прекрасными зубами, он поприветствовал меня так непринужденно, словно мы виделись только вчера и между нами ничего не произошло.
– Как ты себя чувствуешь, малышка? Что за чудесный мех! Превосходный покрой! Да и этот отблеск.
(Он нисколько не изменился. Всегда во всем разбирается и все умеет подметить. Пусть говорят о нем что хотят, но все же не отнять у него очарования. Господи, да кто же у нас без изъянов!)
Дядя усадил меня на топчане и угостил вином. Естественно, уселся рядом. Слишком близко. Он уже иначе не умеет. Впрочем, сейчас, когда мне была необходима его помощь, я не могу позволить себе никаких неприятных для него телодвижений.
– Догадываюсь, – начал он обольстительно, – что привела тебя сюда не тоска по мне. А жаль. Ты дьявольски красива. Твоя глупая честная мамаша, должно быть, засматривалась на Мадонну Бальдовинетти или – может – на какого-то гондольера. У них там бывают такие смолистые глаза и такие волосы, словно из меди. Истинный Бальдовинетти! Или тебе никто такого еще не говорил?
– Нет. Я даже не знаю, комплимент ли это, потому что той картины никогда не видела.
Он легонько прикоснулся к моей руке:
– Ты видишь ее, малышка, по нескольку раз на день: в зеркале. А уж комплимент это или нет – решай сама.
– Дядя, вы действительно опасный человек, – засмеялась я.
– Полагаешь, все еще?..
Я взглянула на него. Несмотря на седину, морщины у глаз и рта, он был воплощением мужественности в полном расцвете сил. Если бы не то, что я никогда не ощущала тяги к старшим мужчинам и то, что я его все же (говоря между нами) немного опасаюсь, как знать, не занялась ли бы я им всерьез. Вот это был бы скандал. Представляю себе лицо папы!..
– Не «еще», а вот именно сейчас, – сказала я с умеренным кокетством.
Следовало расположить дядю к себе.
Он засмеялся удовлетворенно – и с каким же классом! Любой другой дилетант в деле соблазнения позволил бы себе в такой момент какой-нибудь смелый жест. Он – наоборот. Встал и, медленно наливая в свой бокал вино, на некоторое время повернулся ко мне спиной. Что за кокетство!
– Представь себе, – начал он доверительным тоном, – я и вправду чувствую себя дьявольски молодым. Это даже начинает беспокоить меня. Мне ведь уже пятьдесят, а до сих пор, вместо того чтобы стать серьезным и уважаемым дедушкой, у меня ветер в голове.
