- А где во время взрыва был Новиков, председатель райисполкома?
- В Солнечных Горках. Ну да, он нас привел в подвал, и примерно в это же время туда пришел этот железнодорожник.
- Спасибо. Извините, что побеспокоили.
И вот снова дорога, но ночь уже сгустилась, и шофёр вел машину осторожней.
- Вы поняли? - тихо спросил Курбатов у Брянцева.
- Я понял, что вы хотели узнать, но не понял еще, что мы узнали. Если этот железнодорожник пришел в подвал один, стало быть, он знал адрес.
Примерно за неделю до того как генерал передал Курбатову новое задание, на «Электрик» приехал Позднышев - видный инженер-энергетик. Здесь налаживали производство выключателей для высоковольтной сети, сконструированных им, и работники завода нуждались в его помощи.
Позднышев снял номер в гостинице, но, казалось, жил на заводе. Там ему отвели кабинет- маленькую комнатку, единственным своим окном выходившую на крыши сборочных цехов, а дверью - в коридор. В кабинете он бывал редко и всегда с новыми друзьями - инженерами, большей частью молодыми.
Молодежь к нему льнула. Позднышев обладал неистощимым запасом добродушия и веселья и был очень талантлив, а молодежь всегда тянется ко всему талантливому.
Тем временем на ГЭС шло расследование аварии генератора. Позднышев не состоял в комиссии, но не мог не заинтересоваться делом, тем более что обследовавшие так и не могли сказать последнего слова: генератор разбит, а в документации никакой ошибки нет. Сошлись только на одном: инженер Воронова вела монтаж генератора правильно. Катя вздохнула с облегчением, но на душе у нее - и не только у нее - остался неприятный осадок. Кто же всё-таки виноват в аварии?
Козюкин - тот лишь снисходительно улыбался:
- Заседали, заседали… Чаи гоняли, бумагу портили и нервы себе и другим, а результатов нет?
Встретив Воронову, Козюкин еще издали протянул ей обе руки:
- Здравствуйте, племя младое, - раздавался сверху его баритон: он был выше Кати чуть не на две головы. - Вас-то, во всяком случае, можно поздравить, и… простите мне, Христа ради, мои мыслишки, что это вы напартачили. Каюсь, каюсь, Екатерина Павловна.
Катя освободила свою руку из его двух: рукопожатие оказалось чересчур долгим.
- Вы так убедительно говорили тогда, на летучке, - ответила она, - что я даже сама готова была поверить…
- И плакали, Екатерина Павловна, знаю… Ну, виноват, виноват, еще раз простите… Вы куда? К себе? - Он собирался взять ее под руку.
- Нет, в цех.
- A-а, ну, нам не по пути. Кланяюсь, Екатерина Павловна.
