– Я-то нет, но песик страху натерпелся.
А следом за Лаки вышел его хозяин, молодой бандит Гендос, по паспорту Геннадий. Из всех бандитских примочек у него были только златая цепь средней тяжести на средней по мощности шее да бэушная тачка «Порше-Кайен».
Обычно Гендос меня не замечает, но тут подошел. Руку, правда, пожал только Леве, нам с Ольгой лишь кивнул важно.
– Как оно, братан? Ко мне? – спросил он у Левы. – Что «ПедиРос»? Разрулили вчера?
– Не вышло пока.
– Надавить надо, – веско сказал Гендос.
– Кто ж давить будет? Мы с батей?
– Лады, я перетру со Штангой.
«Если допустят к нему», – мысленно добавил я.
Гендос пошел, насвистывая, разыскивать пса. Лева завел мотоцикл и укатил, бросив мне на прощание:
– Посматривай там: вода шуток не любит.
Мы с Ольгой пошли по улице в сторону озера. Спутница моя оглянулась на кусты, возле которых Гендос поругивал свою собаку.
– Так как он страху натерпелся, песик этот?
– Ты про Лаки? Гендос раньше своего дога выпускал на улицу без всякого намордника и присмотра. Носился этот черт, как лось по кукурузе, народ пугал. А недалеко здесь старики живут, родители одного начальника коммунальных служб. Службы эти не только за трубы отвечают, но еще и собак бродячих отлавливают. Вот начальник по просьбе своих стариков приехал как-то и говорит Гендосу: типа намордник надо надевать, водить на поводке такое большое животное. Гендос, естественно, по понятиям: «Пошел ты!..» На том и разошлись. На следующий день Лаки опять носится по всей Набережной с клыками наперевес. И тут подъезжает спецмашина, вылезают два мужика с петлями на длинных палках. Захомутали Лаки и увезли. Гена два дня не мог собаку сыскать, потом кто-то сжалился, подсказал. Сначала Гендос прикатил к начальнику весь на понтах. А начальник бумагу под нос: все по закону, собака опасная, без присмотра. Собака в приюте. Сначала штраф, потом свобода. Пришлось Гене платить. А Лаки как поночевал с дворнягами и прочими бездомными приблудами, как погрызли его там – совсем сломался, даже за кошками не бегает. Получилось, как в человеческой тюрьме. Уже полгода прошло, а пес никак не оклемается.
– Жалко собачку!
– Да плевать! Какой хозяин, такая и собака.
– Похоже, хозяина ты тоже недолюбливаешь, – проницательно заметила Ольга. – Он ведь тебе родственник?
– Это ничего не значит! Гендос мог быть мне трижды родным братом, но он теперь та же «бригада», что у любимого твоего Безрукова. Только не киношная, а настоящая. Да и вражда у нас давняя…
