Она снова начала шутить, и некоторые медбратья выходили из ее палаты, краснея и прыская от смеха («Я сказал: вам нужно поспать, госпожа Вайс, а она отвечает: только если ты ляжешь рядом со мной»); кроме того, у нее опять появился интерес к собственной внешности. Инге было велено принести ее косметичку. Когда я помогал медсестре катить ее койку в рентгеновский кабинет, она сказала:
— Фотографироваться? Но, Бенни, я без вставной челюсти.
Я ждал с моими жгучими вопросами, когда она сможет спуститься вниз, в больничный холл, и пожаловаться в тамошнем кафетерии на Арафата или Гельмута Коля.
Однажды, обсудив с персоналом «домашний уход», который потребуется после выписки из больницы, я застал ее сидящей на стуле, в очках, с причесанными волосами и с румянами на щеках.
— Мама, ты прекрасно выглядишь. Через две недели ты снова будешь дома.
Она подняла взгляд от своего журнала, это был «Фрей Недерланд».
— Ты врешь.
— С какой стати мне врать? Я уже договорился обо всем, что понадобится, когда ты опять будешь дома. Каждый день тебе будут помогать, на первых порах круглые сутки, помогать во всем, пока ты не окрепнешь и не сможешь делать все сама.
— Я тебе не верю.
— Клянусь. Твоим и моим здоровьем.
Такая клятва была священна. Она поверила мне, и по ее губам скользнула девичья улыбка.
— Когда? — спросила она.
— Они думают, в конце следующей недели.
Она потянулась ко мне, и я нагнулся, а она крепко поцеловала меня в лоб и спрятала личико у меня на плече.
— Когда ты поправишься, мы устроим праздник.
Я почувствовал, что она кивнула.
— И тогда ты наконец разрешишь Фреду войти в дом.
Она отпустила меня и помахала указательным пальцем перед моим носом.
— Что со мной на самом деле? Скажи честно, Бен.
Я не знал, чего она ждала — правды или лжи.
— У тебя какая-то бородавка на печени. Она перекрывает проток, поэтому тебе было так плохо, когда тебя привезли сюда. Но они провели через бородавку трубочку, чтобы твоя печень могла по-прежнему очищать кровь. Они все проверили, кровь у тебя хорошая, печень работает, а почки как у молоденькой девушки.
Широко раскрыв глаза, переполненная доверием к моим словам, она слушала всю эту ахинею.
— Бенни, — сказала она, — я как раз подумала: а почему жилетку? Ты ведь никогда не носишь жилеток?
Мое объяснение ее удовлетворило. Больше ничего не требовалось. Речь шла не о правде. Речь шла о ритуале. Жилетка.
— Мам, я как раз потому и не ношу жилеток, что у меня их нет.
— А если у тебя будет жилетка? Ты станешь ее носить?
