Наконец Фред заметил меня. Не делая поползновений привлечь внимание официантки к моему присутствию, он сердито взмахнул рукой: дескать, уходи отсюда.
Я устроился в холле, в том баре, которого беженцы избегали по причине западноевропейского уровня цен, и заказал рюмку водки. Через десять минут на соседний табурет взгромоздился Фред. Одевался он явно в спешке и был непричесан.
— Мне надо было запереть дверь, — сказал он.
— Она была заперта, но у меня тоже есть ключ.
— Надо было подставить стул.
— А ты еще здорово силен кое в чем, Фред, для твоего-то возраста.
— Завидуешь?
— Мне интересно, знает ли мама о твоих похождениях.
— А зачем все рассказывать друг другу?
— Потому что мама хочет знать все. Потому что она честная и скрывать ей нечего!
— Ты плохо знаешь свою маму, Бенни. Бармен! Что ты пьешь?
— Водку.
Он показал на мою рюмку и на себя. Бармен кивнул.
— Может, она умерла, Фред, а что делаешь ты? Даешь первой попавшейся официантке немного деньжат, чтобы облизать твой хрен.
— Первая попавшаяся официантка — профессор физики и математики. Беженка.
— Так это, оказывается, было исследование элементарных частиц? Поздравляю.
— Остроумно, Бенни.
— Я считаю, это мерзко по отношению к маме.
— Ты не знаешь свою маму.
— Она без ума от тебя. Она верна тебе. И если б узнала, что ты ей изменяешь, она бы никогда этого не вынесла.
— Бенни, не пори горячку. Она всегда делала то, что хотела. И теперь ведь тоже?
— Но не это. Она не такая.
— О да, мой мальчик.
— Ты у нее первый после отца. Она не из тех, кто путается со всеми без разбору.
— Бенни, прошу тебя.
— Если я не прав, то скажи!
— Ты не захочешь это слышать, Бен.
— Я хочу слышать все.
— Но не это.
— Какая темная сторона моей мамы тебе известна? Что врать-то, Фред!
— Бенни, мальчик мой, ты знаешь, почему она тогда в первый раз уехала? Очертя голову, одна на автобусе в Париж? Ради Лувра? Ради роденовского «Мыслителя»? Ради металлоконструкции Эйфелевой башни? Вранье это, Бенни! Знаешь почему? Именно это она рассказывала мне о своих путешествиях: потому что ей хотелось мужика! Мужика! Когда твоя мама приезжает в Барселону, или в Стокгольм, или в Милан, она звонит в классное эскорт-бюро и приглашает лучшего жиголо. Который может целовать ее, как настоящий мужчина, может ласкать ее, как настоящий мужик, может трахнуть ее, как настоящий мужик, может заставить ее кон…
— Заткнись, слушать тебя не хочу!
Нам обоим подали водку, но Фред встал.
— Absit reverentia vero,
