Жихарев с подручными около трех часов ждал у камеры Ягоды. Тот, как всегда, ходил из угла в угол, разговаривая сам с собой. Наконец, явилась подвыпившая компания. Молодые люди принесли стол со стульями и стальные прутья с запекшейся кровью.
— Учитесь у профессионалов! — дыхнул Ежов перегаром на Пашку и обратился к Ягоде. — Ну, что, Генрих Николаевич? Садился-бодрился, срал-срал и упал? Думал, что отойдешь в мир иной тихо без мук? Ошибся! А ну-ка, дайте ему!
Молодой человек ударил Ягоду прутом по ногам, разорвав ахиллесовы сухожилия. С криком рухнул бывший нарком на пол. С двух сторон ударили его прутами по голеням. Крича от боли, потянулся Ягода к ногам, но удар прутом по запястью опрокинул его на пол.
— А-а-а! — кричал Ягода, катаясь по полу.
— Поставьте его на ноги! — приказал Ежов.
Генриха Николаевича поставили на ноги, на раздробленные кости. Он потерял сознание. «Приведите его в чувства и снова поставьте на ноги!» — с упорством пьяного требовал нарком, наливая в стакан пиво. Шесть раз поднимали Ягоду и ставили на ноги. Каждое падение сопровождалось ударами сапог по печени и почкам. Ягода описался и обкакался. Пот тек по его лицу.
— Из грязи человек родился, в грязи он умрет! — с этими словами Николай Иванович сапогом раздавил Ягоде нос.
Бывшему наркому раздробили колени и перебили нижнюю часть позвоночника. Снова привели в сознание, вылив три ведра холодной воды. Один из парней проткнул прутом живот Ягоде. Принялись за руки, методично дробя пальцы каблуками.
— Постойте! Он уже слабо чувствует боль! — заметил Фриновский.
— Хватит! Кончайте его! — распорядился Ежов.
Молодые люди обступили Ягоду. Замелькали в воздухе руки, послышался свист стальных прутьев, рассекавших воздух, раздался треск ломаемых костей. По полу покатилась снесенная прутом крышка черепа, оставляя за собой след перемешанных с кровью и мозгом волос.
— Уберите эту падаль! — приказал Ежов.
— А ну, кустари, за работу! — обернулся к Васе Фомину и Тихону Гавриловичу молодой наглец со шпалой в петлице и золотой коронкой во рту.
— Пол потом вымоете! — велел им еще один из юнцов.
Стараясь не смотреть на то, что осталось от Ягоды, пашкины подручные положили тело на носилки. Первым вырвало Васю. За ним вывернуло на изнанку Тихона Гавриловича.
— Тоже мне, работнички! — криво усмехнулся нарком. — Убрать их отсюда! Заменим молодежью — у нее нервы крепкие!
Тело Ягоды положили в машину с надписью «Хлеб», где уже лежали трупы остальных, казненных по делу Бухарина-Рыкова. В рассветном полумраке машина направилась к крематорию.
