Отец говорил: не важно, что на тебе надето, главное, что у тебя в голове. Раньше дети ходили в школу в обносках и босиком. Что ж, ботинки у меня были. И в лохмотьях в школу мне идти не пришлось. Тем не менее среди всех этих нарядных девочек я чувствовала себя так, словно вылезла из мусорного ведра.
У меня, как и у остальных, за спиной был новый ранец. Но старое бесформенное платье, которое мать извлекла из шкафа исключительно в виде наказания, было мне уже мало. От меня пахло нафталином. Кроме того, я пришла с пустыми руками. У остальных детей были пакеты, набитые сладостями.
К счастью, у мамы не было времени на то, чтобы сопровождать меня в школу. Тем не менее все уже знали, какая она. Просто невероятно, с какой скоростью разлетаются такие новости.
С самого первого дня я была аутсайдером, потому что у меня была больная сестра. Да, она все еще была жива. Врачи продолжали удивляться каждые пару месяцев, но Магдалине до этого не было дела. Я часто думала, что таким образом она мне мстит. Я отняла у нее силу в мамином животе, и за это моя сестра с железной решимостью продолжала жить дальше. И каждый второй день нам нечего было есть.
Подружек у меня не было. На школьном дворе со мной не хотели общаться даже Керстин и Мелани Адигар: они боялись, что над ними тоже будут смеяться. На большой перемене я стояла в сторонке, так было день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Остальные школьники весело играли. Я же должна была погружаться в себя, молить Спасителя о прощении и даровании сил, о милосердии и еще об одном дне жизни для Магдалины.
С тех пор как я начала ходить в школу, моей сестре стало хуже. Я часто подхватывала что-нибудь, кашель, насморк или ангину, а Магдалина заражалась от меня, хоть я к ней и не подходила. Стоило мне разок чихнуть, и это обрушивалось на мою сестру, словно удар молота.
Мать связывала частые болезни Магдалины с тем фактом, что у меня стало меньше времени для покаяния, ведь первая половина дня проходила впустую. Поэтому я обязана была выполнять свой долг хотя бы на большой перемене. Осознание того, что Магдалина действительно, взаправду моя сестра, словно парализовало меня, ведь пока она жива, на мне будет такая же отметина, такое же клеймо, как и на ней.
Я не желала ей смерти – действительно не желала. Но мне хотелось иметь подруг, которые играли бы со мной на школьном дворе, приходили бы ко мне после занятий. Хотелось гулять по воскресеньям и отдыхать в кафе. Вместе с мамой, у которой достаточно времени на то, чтобы помыться, уложить волосы в красивую прическу и надеть нарядное платье. О том, что она будет делать маникюр и подкрашивать губы помадой, как Грит Адигар, я даже не мечтала.
