– и именно в сочельник. С тех самых пор, как Кора вышла замуж, она не думала, что может снова туда провалиться.
Поначалу все было хорошо: негромкие рождественские мелодии и ласки Гереона, постепенно становившиеся все более настойчивыми. Затем он медленно скользнул вниз, и Коре стало неприятно. А когда Гереон зарылся лицом у нее между ног и она почувствовала прикосновение его языка, музыка зазвучала громче. Кора услышала перестук барабанов, бас-гитару и пронзительные звуки орга́на – лишь на долю секунды, в следующее мгновение все стихло. Но этого оказалось достаточно.
Что-то внутри нее сломалось – или взломалось, словно надежно закрытый сейф, который кто-то решил обработать сварочной горелкой. Ощущение было нереальным, как будто она уже не лежала в своей постели. Кора чувствовала спиной твердую поверхность и что-то во рту, словно очень толстый палец прижал ее язык, вызывая совершенно нестерпимую тошноту.
Она машинально приподнялась, стиснув шею Гереона коленями. Еще чуть-чуть, и она сломала бы ему позвонки и задушила бы его. Однако Кора даже не заметила этого – так далеко она была в тот миг. И только когда муж, хрипя, ущипнул ее за бок, впившись пальцами в мягкую плоть, боль заставила ее очнуться.
Гереон с трудом переводил дух.
– Ты что, с ума сошла? Что ты делаешь? – Кашляя и ощупывая горло, он смотрел на Кору.
Ее реакция была ему непонятна. Да она и сама не знала, что ее так испугало. Но Коре стало жутко. На секунду ей показалось, будто она ощущает дыхание смерти.
– Просто мне это не нравится, – отозвалась Кора, раздумывая о том, что же именно она услышала.
Музыка продолжала звучать, негромкая, нежная. Детский хор пел: «Тихая ночь, дивная ночь! Глас с небес возвестил: радуйтесь, ныне родился Христос». А что еще могло звучать в такой вечер?
Из-за столь неожиданной реакции жены у Гереона пропало желание. Он выключил радио, затем свет и натянул на плечи одеяло. И даже не пожелал Коре спокойной ночи, лишь проворчал:
– Ну что ж, нет так нет!
Он быстро уснул. Позже Кора не могла сказать, уснула ли вместе с ним. В какой-то момент она вдруг осознала, что сидит на постели, размахивает кулаками и кричит:
– Прекратите! Отпустите! Отпустите меня! Перестаньте, свиньи!
При этом у нее в ушах грохотали барабаны, повизгивала бас-гитара и надрывно стонал орга́н.
Гереон проснулся, схватил ее за руки, встряхнул и тоже закричал:
– Кора, успокойся! Что с тобой?
Но она никак не могла очнуться. Кора сидела в темноте и отчаянно боролась с чем-то, что медленно приближалось к ней, с чем-то, что, как она знала, должно было лишить ее рассудка.
