Было четыре часа. Гереон скривился, но промолчал, сдал немного назад, хотя и знал, что жена терпеть этого не может, а потом наконец припарковался, так близко к соседнему автомобилю, что дверца с ее стороны не открылась до конца.
Кора выбралась на свободу, радуясь слабому дуновению ветерка, гладившему ее лоб. Затем заглянула в душный салон, взяла сумку, повесила ее на плечо, достала ребенка из установленного в машине автокресла. Поставила сына рядом с машиной и направилась к багажнику, чтобы помочь Гереону выгрузить вещи.
Она захватила все необходимое, чтобы провести вечер у озера. Чтобы потом никто ничего не заподозрил. Покрывало и зонт Кора сунула под мышку. Оба складных кресла взяла в другую руку, и Гереону остались лишь полотенца, сумка-холодильник и ребенок.
Кора заморгала, глядя на свет. На площадке почти не было деревьев, только кусты по краю, скорее серые от пыли, чем зеленые. Солнцезащитные очки лежали на самом дне сумки. В машине Кора не стала их надевать, лишь опустила козырек. При ходьбе сумка била ее по ногам. Металлическая ножка кресла царапала голую кожу, оставляя красный след.
Гереон дошел до шлагбаума и остановился, ожидая жену. Одной рукой он показывал на металлическую сетку и что-то объяснял ребенку. На Гереоне были только шорты и сандалии. Обнаженный торс, кожа гладкая и загорелая. У него была хорошая фигура – широкие плечи, мускулистые руки и тонкая талия. Глядя на него, Кора подумала, что он быстро найдет себе другую. При ее приближении Гереон не сдвинулся с места, не сделал ни единой попытки взять у нее хоть что-нибудь.
Вход и парковка были платные, квитанция лежала в сумке. Поставив складное кресло, Кора принялась искать кошелек. Сунув руку в сумку с подгузниками и чистым бельем, двумя яблоками, одним бананом и коробочкой с печеньем, она нащупала пластиковую ложку для йогурта, а затем между пальцами скользнуло лезвие маленького ножа для очистки овощей и фруктов. Кора чуть не порезалась. Наконец она нащупала кожаный кошелек, открыла его, извлекла квитанцию и протянула ее женщине у шлагбаума. Потом снова подхватила складные кресла и пробралась за ограду вслед за Гереоном.
Им пришлось долго идти по вытоптанной траве, лавируя между многочисленными покрывалами, на которых расположились отдыхающие. Ремень сумки больно впивался в плечо. Рука, которой Кора прижимала к себе покрывало и зонт, постепенно начинала неметь. А в том месте, где металлические ножки кресла поцарапали кожу, она чувствовала боль. Но все это были лишь внешние ощущения, они ее уже не тревожили. Жизнь была закончена, и Кора сосредоточилась на том, чтобы вести себя как можно естественнее, не делать ничего такого, что могло бы удивить Гереона. Впрочем, вряд ли он сумел бы правильно интерпретировать ее жесты и фразы.
