Физрук кивнул и прикрыл неплотно дверь. Следователь поднялся со стула, притянул посильнее дверь и повторил вопрос:
— Вспомнили?
Арина вдруг кое-что вспомнила и сказала:
— Рассказывать я никому не рассказывала. А вот в конце нашего разговора Танеева заметила стоящего в дверях Владимира Ивановича, нашего географа. Что он слышал, бог его знает. Но Анна Андреева сразу побледнела и постаралась от меня избавиться. А ведь сама перед этим предложила попить ещё чайку. Хотя это чаем назвать сложно, — добавила Арина, сама не зная зачем.
— А как повёл себя географ?
— У меня сложилось такое впечатление, что он там частый гость. Вёл он себя очень непринуждённо.
— Ну, хорошо, — сказал следователь, пододвигая протокол девушке. — Пишите: с моих слов записано верно. Ставите свою подпись и число.
Арина отложила ручку и спросила:
— А теперь можно мне вопрос задать по поводу дяди Васи?
Антон Сергеевич поморщился и ответил:
— Но только быстро. Видите, у нас люди дожидаются своей очереди.
— Да, конечно. Если вы дядю Васю вызывали по поводу сигары, то не он её у ограды Танеевой обронил.
И Арина рассказала всё, что узнала от мальчиков. Достала из сумочки коробочку из-под сигар и положила перед следователем.
Домой девушка вернулась совсем разбитая, нудно болела голова, хотелось поскорее добраться до кровати. Тётя Клава копошилась на кухне.
— Ужинать будешь? — поинтересовалась она, продолжая заниматься своими делами.
— Нет, не хочу, — ответила девушка, снимая туфли и перебираясь в удобные комнатные тапочки.
Хозяйка всплеснула руками:
— Да на тебе лица нет. Ты что, так близко к сердцу смерть Аньки Танеевой приняла? Не стоит она того. Давай-ка я тебе, девка, чаю с мятой заварю.
Сели пить чай. Арине немного стало легче, на щеках заиграл румянец.
— Клавдия Захаровна, а вы, я вижу, недолюбливали Анну Андреевну?
— Я не парень, а она не красна девка, чтобы мне её любить.
Хозяйка размешала ложечкой сахар в чашке с чаем, положила ложечку на блюдце и продолжила:
— Появилась она у нас три года назад. Дом у твоей тётки купила, даже торговаться не стала. Вначале тихо жила, а потом начала мужиков наших перебирать, лапшу им на уши вешать. Ладно, Василий, ваш сторож, тот одинокий. Если с ней и снюхался, то никакого вреда от этого никому нет. Но ей ведь мало, стала подкатывать к женатым мужикам. А какой бабе понравится, если родного мужика из-под носу уводят? Она и к моему Роману Семёновичу подкатывала, своей интеллигентностью козыряла. А он возьми да мне шуткой расскажи всё. Я её на улице встретила, ох, и отчихвостила. В выражениях я не стеснялась. А она мне так спокойно: «Вы, — говорит, — Клавдия Захаровна, невоспитанной родились, невоспитанной и помрёте». А в последнее время с вашим физруком, Игорьком связалась. Бесстыдница, он же ей в сыновья годится. Мне его мать, Вера, она у нас фельдшером работает, сама жаловалась: «Я его просила её бросить: и плакала, и уговаривала, и угрожала, что из дома выгоню. А он в ответ:»Она мне денег пообещала на шикарную тачку дать»». Так вот полгода и ждал от неё денег, — Клавдия Захаровна, подошла к плите, загромыхала там какой-то посудой.
