Пётр сложил крылья, но сиятельный блеск его не прекращался, ослеплял, и Марк был вынужден закрываться рукою.
Наконец глаза привыкли к сиянию, и он смог рассмотреть новый облик Петра Игнатьевича — грозный и гордый, в пышных голубых и золотых одеяниях, мягко и волнисто ниспадающих к ногам и закрывающих тело. Лицо его было грозным, что и подобало случаю.
— Ну, вот мы и увиделись, Себастьян. Нет, это не сон, это явь, и перед тобою, я — Пётр Хранитель. Ты ждал меня?
Марк Себастьян кивнул в некотором смятении:
— Ждал и готов держать ответ за всё!
— Да, давно мы не виделись. Хотя по времени мира небесного не так уж много вытекло воды из кувшина Красной богини. Как же ты сразу не признал меня?
— Не признал, но чувствовал, — в волнении промолвил Марк Себастьян.
— Приглашаю тебя пойти по реке на тот берег. Там более подходящее место для важного разговора, а наше место возле костра даёт слишком много земного уюта.
Старик вновь пережил преображение. Вода перед ним раскинулась крепкой тёмной сине — зелёной твердью, и он уверенно ступил на неё, следуя за Петром.
Большой цветник, росший где-то в глубине чащи противоположного берега, ранее лишь ощущался Марком, чем замечался им. Он тонул в бело-молочном тумане.
Пестрота цветов, деревьев и трав, перелив различных красок, пряный аромат успокаивали, создавали радостное ощущение.
Цветущие весной низкорослые многолетники располагались впереди. Невысокие тюльпаны, пиретрумы, наперстянки занимали среднюю часть цветника. Задний план был занят высокими летними и осенними многолетниками — очитками, хризантемами, сентябринками. Между ними прорывались травы — манжетка и сизая овсяница.
В этом цветнике стояли, как будто специально приготовленные для них, два уютных плетёных кресла. Скрытый алебастровой вуалью овал солнца нежно ронял свои лучи в лилейную дымку.
Пётр в роскошной тоге сидел напротив и какое-то время молча рассматривал Марка Себастьяна, будто видел его впервые.
Марк Себастьян первым нарушил молчание:
— Оказывается рядом со мною в земной жизни обитало такое могущественное лицо верхнего мира, а я и не подозревал о его сущности.
Пётр улыбнулся:
— Себастьян, ты невнимателен. А ну — ка, вглядись… Твой друг Пётр Игнатьевич сейчас мирно почивает в своей квартирке, как и положено пенсионеру. Так что, не будем будоражить пожилого человека рассказами о его якобы метаморфозах. Я лишь на время принял его облик, так будет легче вести беседу. К тому же — среди роскошной природы, так щедро рассыпанной господом по этой грешной земной тверди.
