Я уже забыл, что говорил Карлу, так что опустил этот момент и заговорил о другом:
— Карл настаивает на том, чтобы мы с тобой воссоздали всю сцену происшествия, включая палаточные колышки, веревку и все прочее. Так что ты теперь Энн Кэмпбелл.
Она немного подумала и сказала:
— Хорошо. Мне не привыкать.
— Отлично. Тогда не стоит откладывать эксперимент в долгий ящик, — заявил я.
Мы подъехали к месту преступления, и Синтия затормозила возле микроавтобуса судмедэкспертов.
— Будем еще раз осматривать труп? — спросила она.
— Нет, — ответил я. Труп уже начал раздуваться и попахивать, а мне, как это ни странно звучит, хотелось запомнить Энн Кэмпбелл такой, какой она была.
На шоссе, ведущем к полигону, стояло около дюжины автобусов и легковых машин, принадлежащих лаборатории СКР и местной военной полиции.
Мы с Синтией пошли по дорожке из зеленого брезента к открытому павильону.
Легкий ветерок, пахнущий сосновой смолой, несколько смягчал полуденную жару.
Смерть не повод для приостановки военных занятий, и жизнь на стрельбищах по обе стороны от нас продолжалась своим чередом, независимо от происшествия на стрельбище номер шесть. Резкие дробные звуки выстрелов из винтовок «М-16» навевали неприятные воспоминания. Однако на фоне случившейся с молодой женщиной трагедии они как-то бледнели и притуплялись. Рукопашные бои в джунглях остались в прошлом, а труп женщины был в настоящем. Для меня все еще хорошо закончилось, я выжил, а та, что лежала теперь от меня в пятидесяти метрах, была мертва.
Вокруг павильона и внутри него находилось по меньшей мере человек тридцать, и каждый был занят своим делом.
Вся судебно-медицинская наука покоится на теории переноса и обмена. Судмедэксперты убеждены, что преступник обязательно уносит на себе следы жертвы и места происшествия и оставляет свои следы на месте преступления или на жертве. Это особенно справедливо в отношении сексуальных преступлений, по своей природе предполагающих тесный контакт преступника и жертвы.
Встречаются, однако, случаи, когда преступники настолько осмотрительны, что не оставляют экспертам ни малейшей зацепки: ни единого лобкового волоска, ни капли спермы или слюны, ни даже запаха одеколона. Мой опыт говорил мне, что сейчас мы столкнулись именно с подобным случаем. И если моим опасениям суждено было подтвердиться, то мне оставалось надеяться лишь на такие старомодные методы расследования, как опрос, интуиция и поиск очевидцев. Но даже если мои усилия увенчались бы успехом и я поймал бы преступника, без вещественных доказательств суд вряд ли признал бы его виновным.
