В сетке ливня магазин колбас,
А влюбленная американка
Пишет другу сердца в Арканзас.
Жизнь струится за глотком глоток;
Под зонтами прячась близоруко,
Ищут выход – непростая штука —
Смертные меж паникой и скукой
(Выброшен окурок в водосток).
Жизнь на малой высоте. Безлюдье.
Вялый темп бульдозера в траве.
Кончилась одна из интерлюдий —
Час сидения в пустом кафе.
Убийственное возвращение мини-юбок[101]
Девушки в метро, легко ступая,
Порождают стресс и волны хмеля,
Адски соблазнительные в мае.
(Я ушел на службу без портфеля.)
Поискать любви в толпе вокзальной?
Или сексуальных приключений?
Нет, на вещи я смотрю реально,
Только временами столбенею.
Пломбы на вагонах, знаки “стоп”
Вдоль путей (маршрут “Балар – Кретей”).
Тут я попросту упал как сноп.
Был один из лучших майских дней.
Так весны открытье состоялось —
Юбок сногсшибательный балет.
Времени почти не оставалось
(Но я знал: покоя плоти нет).
“Жизнь как вечность с полным пансионом…”[102]
Жизнь как вечность с полным пансионом —
Диско-вечеринка, да, точь-в-точь.
С распродажей тел по всем шаблонам
На одну, без рекламаций, ночь.
Чувствую себя заблудшим волком
Я в плену у либеральных благ:
И боюсь дать повод кривотолкам,
И не адаптируюсь никак.
Все ж мечту лелею я подспудно:
Где-то есть и у меня друзья,
Хоть поверить в крепость уз мне трудно,
Да и поздновато, знаю я.
Но, как тот актер без режиссера,
Я скучаю в отпуске давно.
А другие пляшут до упора
И снимают видеокино.
“Установление дистанций…”[103]
Установление дистанций —
Лишь повод их преодолеть.
А значит, дискотеки, танцы —
Потеть, сближаться, сожалеть.
Как пригвожден, сижу на стуле —
Личинка жирная жука.
Но женский дух кругом – пачули,
Клубника, резеда слегка.
Я ерзаю, но вижу зорко:
Пощечины судьбы подряд…
Пес, за своей спешащий коркой, —
Я чую женский аромат…
Однако вечер на исходе.
К снотворному прибегнем мы:
Сны будут при любой погоде.
Ночь. Вырываюсь из тюрьмы.
Поэт не может ждать бессмертья поздних масок,
Загарным маслом он намажет сам себя.
Вчерашний день был тих, податлив, полон красок,
Дул легкий бриз морской, чуть пальмы теребя.
И, стоя на земле, парил я выше тучи,
Все направленья знал – юг и другие три.
Я самолета след разглядывал летучий
И всех отпускников, сидящих там, внутри.
Чем отличаюсь я от них? Все так похоже:
Шерсть на ногах, мораль и сари у подруг…
Поэт – такой, как все, кто рядом и вокруг,
В компании собак хвостом виляет тоже.
Но у бассейна я годами бы сидел,
Купающихся в нем почти не узнавая,
