Единство же частей недолговечно тут,
И люди взаперти в своих ячейках ждут
Немой команды “взлет”, чтоб вырваться из плена.
Их сторож в сумерках предпочитает жить,
И у него с собой есть все ключи на случай.
Вмиг пепел пленников рассеется летучий,
И хватит двух минут, чтоб камеру помыть.
Что ни начни – тупик. Буксуешь то и дело.
Вернуться хочется обратно с полпути,
Лежать не двигаясь, лишь в боль свою вползти —
Так о себе теперь напоминает тело.
Снаружи – день, теплынь, все небо ярко-сине,
И юность крутится, словить свой шанс должна.
На праздники ее всегда зовет весна,
А ты не приглашен. Вокруг тебя – пустыня.
Плоть одинокая – мучительное бремя;
Земная жизнь свое исчерпывает время.
Стучит с отчаянной натугой твой мотор,
Но не справляется с густой тяжелой кровью,
Как занимаются, ты позабыл, любовью.
И ночь обрушилась, как смертный приговор.
Бреду по улицам, от лиц в глазах пестро,
Но город на меня глядит как на чужого.
Осточертело мне воздушное метро;
За много дней ни с кем я не сказал ни слова.
О, эти вечера, когда придешь к себе
Из службы занятости. Всё без измененья.
Но, если не живешь, стареешь, как и все.
Чем за жилье платить? Спит лето. Нет решенья.
А там и осень, как гангрена, подползет,
Вот-вот закончится и право на пособье;
Мысль только о деньгах. Она буравит, жжет.
И ты совсем один. Все смотрят исподлобья.
Прозрачною стеной от прочих отделён,
Ты наблюдаешь па беззвучного балета —
У них-то жизнь идет… Зима, второй сезон.
Быть может, и тебя ждет будущее где-то.
“Он бредет через город, возвращаясь в свой дом…”[82]
Он бредет через город, возвращаясь в свой дом;
Холодает, и ветер лезет за воротник.
Он от женского тела почти что отвык.
Мимо люди проходят, обдавая теплом.
Он бредет через город, равнодушный мертвец,
Изучает прохожих, как читает роман,
Где интрига скрывает очевидный обман —
Что любого ждет, в сущности, тот же конец.
Вот он код свой набрал, дверь подъезда открыл
И холодные пальцы положил на виски.
Очевидно, спасенья не найти от тоски.
Даже радио слушать – и то нету сил.
Он один в этом мире, как ты или я.
Ночь – бездушных вещей позаброшенный склад,
Под холодной поверхностью прячется ад.
Он бредет через ночь, ищет смысл бытия.
Я знаю, где мой кабинет,
Я знаю свои права,
И уже не болит голова
От злобы на весь белый свет.
В каморке тесной моей
На службе у мира людей
Сижу за рабочим столом,
Гляжу на ночь за стеклом.
Я больше не верю в богов,
Или – скажем так – не во всех;
