— Pardon, — сказала она смущенно, стараясь пройти поскорее мимо.
Но женщина продолжала стоять в воротах и смотрела на нее злобно и в то же время с нескрываемой насмешкой.
— Наконец-то я вас поймала! — бесцеремонно крикнула она грубым голосом. — Ну, разумеется, приличная дама, так называемая! Ей мало одного мужа, и денег, и всего, ей надо еще отбивать у бедной девушки любимого человека…
— Ради Бога… что с вами?.. Вы ошиблись… — пролепетала фрау Ирена и сделала неловкую попытку пройти мимо, но женщина занимала всю дверь своей полной фигурой и кричала ей в лицо пронзительным голосом:
— Нет, я не ошиблась… я вас знаю… Вы идете от Эдуарда, моего друга… Наконец-то я вас поймала, теперь я понимаю, почему ему последнее время не до меня… Из-за вас, значит… Подлая!..
— Ради Бога, — прервала фрау Ирена угасшим голосом, — не кричите так, — и невольно отступила.
Женщина насмешливо посмотрела на нее. Этот трепетный испуг, эта явная беспомощность были ей, видимо, приятны, потому что теперь она разглядывала свою жертву с надменной и иронически удовлетворенной улыбкой. Пошлое самодовольство делало ее голос звучным и почти веселым.
— Вот какой у них вид, у этих замужних дам, у благородных аристократок, когда они воруют мужчин. Под вуалью, разумеется, под вуалью, чтобы можно было потом разыгрывать повсюду приличную женщину…
— Что… что вам нужно от меня? Я ведь вас совсем не знаю… Я должна идти…
— Идти… да, конечно… к господину супругу… в теплую квартиру, притворяться благородной дамой, и чтобы раздевали горничные… А каково нам, когда мы помираем с голоду, этим благородные дамы не интересуются… У таких, как мы, эти приличные женщины крадут последнее…
Ирена собралась с силами и, следуя смутному наитию, открыла портмоне и схватила сколько попало в руку ассигнаций.
— Вот… вот, возьмите… но теперь пустите меня… Я никогда больше не приду… клянусь вам.
Женщина взяла деньги, бросив на нее злобный взгляд. При этом она пробормотала:
— Стерва…
Фрау Ирена вздрогнула от этого слова, но, видя, что та посторонилась, ринулась на улицу, без памяти, не дыша, как самоубийца, бросающийся с башни. Лица прохожих скользили ей навстречу, как кривые рожи, пока она бежала вперед, мучительно спеша, с уже померкшим взором, к стоявшему на углу автомобилю. Она опустилась на сиденье, как безжизненная масса, все в ней оцепенело и замерло, и когда шофер с удивлением спросил странного седока: «Куда же ехать?» — она взглянула на него, ничего не понимая, пока наконец помутившийся разум не воспринял его слов.
