Мы должны избавиться от слова «Бог», иначе это чей-то Бог.
Богу не нужно избавляться ни от какого Бога. Тот факт, что ни от чего не нужно избавляться, является полным устранением идеи, что нечто должно быть устранено. Это полный отказ от отказывающегося. Никого не волнует, есть ли некто, кто отказывается или не отказывается. Существование не волнует, обеспокоен кто-то или нет. Никого не волнует, от чего можно отказаться. А если никого не волнует, отбрасывает дьявол идею о боге или нет, то от чего тогда избавляться?
От личности.
Кому? Зачем?
Потому что она всегда поддерживает двойственность. Она сохраняет фантома.
Ну и что? Это развлечение! Что бы это было за относительное существование, если бы нужно было ради Существования от чего-то избавляться?
Но я не существую.
Кто говорит, что ты не существуешь? Я, я, я! «Я» говорит: «я не существую».
В основном, «я» говорит: «я не хочу страдать».
Конечно, в природе «я» — не хотеть страдать, и когда оно не хочет страдать, оно страдает. Ну и что? Пускай оно играет в эту игру, Существование это не волнует. Только «я» заинтересовано в прекращении страданий, и из-за этой надежды оно страдает, но это никого не волнует. Таков механизм его выживания: «я» выживает благодаря своей надежде на прекращение страданий, что тут сделаешь?
Они приходят, когда они приходят, и уйдут они тогда, когда уйдут. Но То, лежащее в основе Реальности, никогда не беспокоится по поводу их наличия или отсутствия. Об этом беспокоятся лишь разные «я», сообщество этих «я»! Я, я, я!.. «Я» всегда озабочено собой.
Значит, все те, кто говорит об «отпускании», лишь зря тратят время?
Да, как и все люди вообще, я трачу время, которого у меня нет. Что же ещё мы можем тратить? Время тратится в любом случае, проблемы нет, но если мы верим, что нам, вне всякого сомнения, нужна помощь в облегчении страданий, то мы можем обратиться и к врачу.
Существование не может тебе помочь и не испытывает к этому ни малейшего интереса. Идея помощи имеет смысл только для личности, вовлечённой в эту трагикомедию, но не для Того, которое есть трагикомедия. Для божественного это всего лишь комедия, а «я» — её часть, однако моста нет: «я» всегда будет трагедией, а божественное всегда будет комедией.
