Разве ты не говорил, что ничто не движется, что всё неподвижно? На самом деле это доказало бы, что нет ни времени, ни пространства.
Парадокс. Парадокс.
Значит, нет ни движения, ни покоя. Если ничто не движется, значит, всё неподвижно.
Нет ни движения, ни тишины, ни покоя. Нам следует говорить, что мы есть то, что есть движения, и то, что есть покой, и в это самое мгновение парадокс исчезает и противоречия больше нет. Парадокс есть лишь тогда, когда мы даём определение тому или другому. Когда ты покой, — ты покой, и когда ты движение, — ты движение. Но твоё истинное Я никогда не движется и не покоится.
Логия 50
Если спросят вас: Каков знак Отца вашего, который в вас? Скажите им: Это движение и покой.
Это единое: движение вместе с покоем, то, что стало светом само по себе. Это Абсолют. И в конце этой логии сказано, что «это движение и покой»: вот и парадокс. Именно поэтому индуизм говорит о парадоксе Парабрахмана: абсолютное Бытие, которое есть и которого нет. Это всегда «пара», за пределами. Поэтому и мы говорим пара-диз[3], то, что предшествует.
Движение и покой в Брахме — это парадокс. Но движение и покой, предшествующие Брахме, — это Парабрахман — больше не парадокс, поскольку тогда всё решено.
Нет ни решения, ни нерешения, поскольку это никого не интересует. В отсутствие концепции понимания нет необходимости понимать. Это просто парадокс, коан. Он не решён, его просто больше нет. Решение могло бы стать ещё одним состоянием, однако нет никакого решения. Решение — это полное уничтожение.
Я нахожу, что логия 50 является величайшим доказательством любви Иисуса: пребывая в едином, он спускается к нам с помощью слов, зная, что это только слова.
Его природа — сострадание, у него нет нужды с кем-либо говорить, поскольку нет никого, и значит, говорить не с кем.
Но мы его слышим.
Иисус говорит с Собой и слушает Себя. Он слышит Себя. Нет такой вещи, как «обращение к кому-то», поскольку нет никого, и обращаться не к кому.
Когда всё утрачено, терять больше нечего.
Да, мы всё ещё можем потерять «то, что уже потеряно».
Логия 41
…и тот, у кого [ничего] нет, то малое, что имеет, возьмут у него.
И также мы по-прежнему можем потерять «того, кто уже всё потерял». У него я отбираю даже то, чего у него нет. Я отбираю у него обладание «обладанием ничем». Потому что неимение ничего — всё ещё обладание. Даже у того, кто не знает, будет отобрано незнание. Сначала это будет знающий, затем — незнающий, пока не останется ничего, особенно «того», у кого ничего нет.
