— Мы хотели бы узнать, что вы думаете о том, что здесь вчера произошло, — Гордеев подошел к столу девушки, подхватил с него какую-то пеструю керамическую фигурку и стал подкидывать ее на ладони. Эх, зря Яр расстался с апельсином.
Девушка чуть приподняла узкие брови:
— А что я могу думать? Я только скорую видела да ментов.
— А, по вашему мнению, что здесь нужно было вооруженному человеку? — не отступал Гордеев.
— Я согласна с Лилей, которая предположила, что он просто перепутал направление. Пошел сюда, хотя собирался обчистить витрины, — равнодушно отозвалась Настя.
— Да, такой вариант возможен. А не могли бы вы нам рассказать немного о своих коллегах? Что вы о них думаете?
— Ничего не думаю. Они меня не трогают, я их не трогаю.
Да, разговорить ее было непросто. Яр сменил тактику.
— Анастасия, нам бы очень пригодилась ваша помощь. Нам обещали показать основные экспонаты вашей коллекции, но вчера нам грубо помешали. Не могли бы вы нас проводить? Не хочется, тревожить вашего директора, она сегодня, кажется, не в духе.
На лице девушки отразилось легкое недовольство. Однако она, не раздумывая, встала и предложила следовать за ней. Гордеев поставил цветную статуэтку на место, и я наконец-то смог ее рассмотреть. Это был маленький китайский дракончик.
Мы гуськом спустились по лестнице на первый этаж. Настя подошла к охраннику и попросила открыть главный зал с экспонатами. Павел больше не разгадывал кроссворды, а бдительно посматривал по сторонам. Он велел новому напарнику приглядывать за обстановкой и присоединился к нашей троице.
В зале, где мы оказались, видимо, раньше проводили балы — он был гигантским. Под потолком сохранилась изящная лепнина, стены задрапированы зеленым шелком, несколько замысловатых многоярусных люстр освещали стеклянные витрины, большинство из которых стояло вдоль стен. Одна, самая большая, расположилась в центре. Мы медленно прошлись по залу, вызвав к жизни гулкое эхо. Среди экспонатов были пенсне, театральные бинокли, веера, чернильницы, многочисленные документы и фото. Наконец мы добрались до центральной витрины. В ней было разложено лежало несколько пожелтевших писем и конвертов, рядом — несколько орденов с эмалью и мелкими разноцветными, вероятно, драгоценными, камнями. Но это все терялось на фоне центрального экспоната — сверкающего ожерелья с крупными сочно-зелеными изумрудами и россыпью белых бриллиантов. В изумрудах, несмотря на их солидный размер, не было ни одного изъяна. Чистые и прозрачные. Искусно подсвеченные камни искрились и переливались так, что у меня зарябило в глазах. Я украдкой посмотрел на спутников. Все они любовались ожерельем. Даже Павел и Настя, которые, наверняка, видели его не раз.
