Он наполнил колбу френч-пресса горячей водой и закрыл крышкой, но сам пресс-фильтр опускать не стал:
– Пропорция кофе к воде – один к семи или один к десяти. Я сделал один к десяти. Зерна впитывают влагу, потому лить надо чуть больше. Джейн, будь добра, засеки четыре минуты. Ровно четыре.
Николай ожидал, что девушка достанет из кармана часы, но вместо этого она лишь на пару секунд прикрыла глаза, шевельнула губами, беззвучно проговорив какое-то короткое слово, и кивнула:
– Ровно четыре, месье.
– А пока мы можем начать разговор, господа. – Атташе французского посольства подался вперед, облокотился о стол и сплел пальцы. В точности как Настя. «Совсем плохо дело, – подумал Дронов – Куда я влез…»
Впрочем, пока ничего страшного не происходило – Тьерри любезно начал с себя, коротко изложив свою военную биографию. О том, что в кавалерии он только начинал, бо́льшую часть карьеры сделав в ином ведомстве, француз совершенно не скрывал и временами прямо сообщал, что о каком-то эпизоде из своей службы рассказать просто не может. По-настоящему растерялся Николай, когда тот как ни в чем не бывало упомянул свою работу военным советником в Халифате. Там французский офицер некоторое время обучал арабские войска, защищающие Суэцкий канал от африканских мятежников. То, что формально принадлежащий Халифату канал – совместное детище Франции и Англии, вовсе не было секретом, как и то, что все три державы заинтересованы в его безопасности. Однако в свете недавних Настиных рассуждений о возможных виновниках взрывов в Ташкенте и Берлине признание Ламбера показалось Дронову важным – и неожиданным. Как толковать подобную обмолвку, майор пока не знал.
– Месье, ровно четыре минуты, – сообщила внезапно англичанка, перебив Тьерри на полуслове.
– Отлично! – Француз плавно нажал на поршень кофейника, опустив пресс, прижав зерна к донышку. – И, Джейн, пожалуйста, присядь уже. Я и для тебя чашку приготовил. Тут ровно семь порций, ни одна не должна пропасть.
– Я не принимаю пищи на службе, месье, – с осуждающими нотками в голосе ответила девушка. – Вам это известно.
– И не принимай, – фыркнул атташе. Подхватив френч-пресс, он принялся разливать кофе по чашкам. – Пищу – не надо. Только кофе.
– Месье…
– Я сам смолол эти зерна. Сам приготовил напиток. Он точно не отравлен.
– Я… – Доу вздохнула. Улыбнулась. – Хорошо, месье.
Она опустилась в свободное кресло – прямо напротив Николая – и взяла свою чашку, почему-то даже не сняв при этом перчаток. Очень осторожно отпила крошечный глоток, будто и впрямь опасаясь, что вместо кофе там окажется кислота. Дронов позволил себе отвлечься ненадолго от тревожных и параноидальных мыслей, чтобы украдкой полюбоваться на девушку. Вечером в посольстве у офицера не было времени толком к ней присмотреться. Между тем маленькая зеленоглазая британка в самом деле была очень красива – хрупкой и холодной красотой фарфоровой статуэтки. Удивительным образом она казалась женственной и изящной даже в своем мужском костюме, а черный пиджак наилучшим образом оттенял белую кожу и золотые локоны. Ничего странного, что французский полковник проявляет знаки внимания к телохранителю…
