Итак, дети перепробовали несколько безболезненных способов растормошить безмолвную и безразличную ко всему девочку, а когда эти способы не подействовали, они, по наущению старших, решили перейти к более жестким мерам и облили ее холодной водой из бутылки. Но девочка даже не шевельнулась, когда холодные струйки начали стекать ей за шиворот, более того, она так и пролежала под мокрым одеялом до прихода медсестры, которая перестелила ей постель и нажаловалась на нас главврачу.
На следующий день я нарисовала карикатуру – последний день Помпеи. Город пылает в огне, люди мечутся в панике, бьются в истерике и заламывают руки, а среди всего этого ужаса, в самом центре композиции, стоит обыкновенная больничная койка, на которой, укрывшись с головой байковым одеялом, преспокойненько спит наша героиня-несмеяна.
Этот рисунок я преподнесла ей во время очередного визита. Она приняла меня как обычно, то есть не высовывая носа из-под одеяла. Я тогда постояла некоторое время у ее кровати, не зная, куда бы положить рисунок, чтобы она его заметила, а потом, махнув рукой, свернула лист бумаги в трубочку и запихнула ей под подушку.
В следующий раз, когда я вновь зашла ее навестить, она сидела на постели и, отодвинув штору, чтобы впустить в палату бледное декабрьское солнышко, разглядывала мой рисунок голубыми прищуренными глазами, а губы у нее – я могу поклясться в этом! – были чуть-чуть приподняты в легкой, как у Моны Лизы, улыбке! Увидев меня, она уронила лист на пол, осторожно легла в постель, прижала к груди плотно перебинтованную руку и медленно отвернулась. Я молча подняла рисунок, задвинула штору и тихонько вышла, сияя и гордясь силой своего таланта, пробудившего интерес даже в такой замкнутой и невеселой девочке, как эта.
Люблю, когда на мои картины смотрят с интересом и улыбкой: от этого в груди разливается такое приятное тепло, как после большой чашки горячего какао с молоком, а после мне всегда хочется как-то отблагодарить щедрого на эмоции зрителя.
В тот день провожали старый год и встречали новый. Мрачноватые больничные коридоры, похожие на порталы в параллельные миры, были украшены бумажными снежинками, блестками и мишурой, которые смотрелись здесь так же уместно, как праздничные ленточки на крышке гроба. В столовой к чаю подавали чудесный розовый мармелад, нарезанный кубиками. Чтобы повысить себе настроение, достаточно было взять один такой кубик и посмотреть сквозь него на солнышко.
