Лейтенанты танцевать смущались, налегали на остывшее мясо и пили.
— Вообще ничего, неплохо организовали! — Батов наполнил стаканы соседей.
— Таких пьянчуг, как ты, и организовывать не надо. Только моргни, все попьют и пожрут! — пошутил Янич, выпивая.
— Непонятно только, зачем нас сюда привезли? В эту тундру. Вот ты скажи, Балу, какой дурак это придумал?
— Дурак этот носит фамилию Гречко, а воинское звание маршал, Толя. Да и не он придумал, умишка бы не хватило, посоветовали ему, вот и все.
— Э, нет! — горячился командир второй роты. — Нет, мальчики! Либерализму нет места в казарме! Солдат любит дисциплину! И строгость! Вот ты наказывай его каждый день, и он будет тебя уважать! Гораздо больше, чем если б ты ему каждый месяц отпуск давал! А что у нас? Бардак! Как было? Ослушался приказа — два года штрафбата! А сейчас? Письма на производство, мол, плохо службу несет…
Он запереживал и ахнул залпом стакан.
— А если говорить откровенно, я шучу, конечно, нужно ввести в армии телесные наказания! Ну, не официально, но хоть в исключительных случаях…
— Ты парням мозги не засерай! — запинаясь, произнес капитан Бабошин. — Вы, ребята, знайте, какие офицеры, такие и солдаты… Ты скотина, и солдат скотина… А если ты говно, — он кивнул на старшего лейтенанта, — то и солдаты у тебя говенные…
— Я-то не говно! — крикнул тот. — А вот ты сам говно, и батарея у тебя такая же! Говно на говне!
— Согласен. Никто не спорит… Везде говно.
— Чего вы раскричались, служивые?! — майор Корх обнял обоих за плечи. — Веселитесь! Успеете еще о службе поговорить!
У Панкина заблестели глаза — нагрянула удачная мысль:
— Пойдемте, братия, в клуб! Там и буфет есть, и девочки, может, на танцы пришли… Тут уже все пометали и попили…
— Какие там девочки! — откликнулся Тимоха. — Тут тебе скоро любая коза девочкой покажется! Пойду, принесу еще выпить…
Над кухонной плитой желтела худосочная лампочка. В темном углу кто-то громко дышал. Завстоловой Маша спала, полулежа, на мешках с луком, с пустым стаканом в руках. Тимоха несколько секунд смотрел на женщину, соображал, решительно повернулся, буркнул: «Пьяная в сиську!» Прижав к груди две тяжелые банки, вернулся в зал. Никто не обратил внимание на услугу, и он, оскорбленный неблагодарностью, брякнул банки на стол. Объяснил Толе Теличко:
— Надо выпить. Ты будешь?
— Нет. Какое свинство, что мы здесь. Главное, это совершенно никому не нужно. Бессмысленно. Налей и мне!
— Давай стакан! — обрадовался общению Тимоха.
