— Я слышал, что кубинские женщины не любят кубинских мужчин? — задал я провокационный вопрос. Лучше бы я его не задавал. Я чуть было не разрушил еще одну кубинскую семью. Воцарилась неловкая пауза.
— Кто это тебе так сказал? — мрачно удивился Луис.
— А за что их любить? — произнесла мрачно Фернанда, прежде чем я успел ответить на вопрос главы семьи. — Живут за счет женщин, работать не хотят. Бусы они делают! Которые на хрен никому не нужны! У него есть специальность — составитель поездов. А он игрушки лепит.
— Я не собираюсь гнуть спину на государство за 12 долларов в месяц! — повысил голос Луис. — У меня одна жизнь! Вот ты, Алехандро, сколько зарабатываешь в месяц?
— Когда как… — туманно ответил я. Мне стало вдруг стыдно за свою зарплату.
— Но за 12 долларов станешь ты рубить тростник или работать составителем поездов?
— В 70-х годах я работал за 40 долларов в месяц. Правда, тогда доллар стоил три рубля…
— За 40 и я бы, может быть, стал работать. Но не за 12!
— А мне, значит, за 12 долларов можно вставать каждое утро и идти в проклятую школу! — возмутилась Фернанда, — Чтобы ты мог пожрать! И выпить! (Она в сердцах забрала бутылку со стола и унесла ее на кухню.) Далее разговор шел на повышенных тонах на великом испанском матерном. Она кричала ему из кухни, он отвечал ей из-за стола с сигарой в зубах.
— Сигары тебе нужны? Настоящие? — спросил уставший от перепалки Луис.
— Нет, — отрекся я поспешно.
— Настоящие гаванские.
— Я не курю!
— А девочки? У меня есть сестра — пальчики оближешь! — Он облизал свои пальчики, иллюстрируя, какая у него прекрасная сестра. — Всего двадцать песо.
— Не сегодня. Я очень устал, — сказал я.
— Десять, — продолжал торговать сестрой Луис. — Двадцать лет. Грудь вот такая, — он растопырил руки на расстоянии тридцати сантиметров от своей грудной клетки. Так рыбаки показывают свой улов. — Она в соседнем доме ждет. Ну? Мужчина ты или кто?
— Ладно, — сказал я. — Только не сегодня, а завтра в шесть часов утра.
— В восемь, — поправил Луис.
— В шесть, — стоял я на своем. Я — ярко выраженный жаворонок. И с шести до восьми мне нечем себя занять.
— Спокойной ночи, Луис, Фернанда! — Я откланялся и спешно отвалил на свой одр, на второй этаж.
— Пять песо! — теряя последнюю надежду, прокричал Луис мне вдогонку.
Комнатка моя была размером с голубятню. Любой клаустрофоб скончался бы уже на входе, только не я. Спал я неспокойно. Мне снилась толпа мулаток, несущихся за мной по авенида Буэндиа с криком: «Держи, хватай его за чико!»
