«На пути справедливого решения стали личные интересы и эмоции их стороны, — сухо констатирует Рич, словно говоря о проигрыше в лотерею. — Я пробовал много раз, но ничего не вышло». Зачем же он продолжал попытки? «Это нормально, — отвечает он. — Ведь я невиновен». — «Вам мало того, что вы можете сказать себе: „Я в безопасности живу в Швейцарии, мои дела идут замечательно, так что забудем об этом американском деле и будем жить дальше“?» — перебил его я. «Я так и делал довольно часто, но мне всегда хотелось постараться уладить это дело», — ответил Рич. Я спросил, какие выгоды ему это сулило. «Я стал бы совершенно свободен, — ответил он. — Как сейчас». — «Почему прокуратура Южного округа была так упряма?» — «Я думаю, потому что они ничего не выигрывали, уладив это дело», — спокойно отвечает Рич, ничем не выдав, как его бесило поведение обвинителей. «Марк искренне не понимал, почему его так ошельмовали и почему он не может изложить свой взгляд на эту историю», — сказал Лоренс Ургенсон.
Адвокаты Марка Рича даже не пытаются скрыть свое недовольство американским правосудием в исполнении прокуратуры Южного округа Нью-Йорка. «То, что для прокуратуры США истина ничего не значит, а политическая система в целом позволяет обвинителям действовать настолько своевольно, — один из важных примеров опасного состояния политики нашей страны после Уотергейта», — пишет Леонард Гармент, упоминая о «мстительных временах». «[Марка Рича] угораздило попасть в водоворот американской поствьетнамской и постуотергейтской политики, когда любая политическая проблема превращается в скандал, а всякий спор с правительством рассматривается как уголовное преступление».[191] Прокуроры США, говорит Боб Финк, «думали о чести мундира гораздо больше, чем о рассмотрении своих возможных ошибок. Если бы оказалось, что они допустили ошибки в этом важном деле, это повредило бы их репутации и их влиянию».
Имя Марка Рича находилось в списке самых разыскиваемых ФБР преступников почти 20 лет и было оттуда убрано лишь 21 января 2001 г., на следующий день после помилования, подписанного Биллом Клинтоном. Конечно, это мешало Ричу вести дела, но никогда его не останавливало. «Вопреки мифам, я мог путешествовать во многие страны, так что я не чувствовал себя слишком уж взаперти», — говорит мне Рич. Похоже, он получал от этого огромное удовлетворение.
