Я выдержала пауза, в течении которой пыталась собраться с мыслями.
— Ваш отец в курсе ваших намерений?
— Не во всех нюансах, но в общих чертах, да.
— Просто блеск!
— Так каков будет ваш ответ, Эмма Дарк?
— Что вы хотите, чтобы я сделала ради чести называться вашей невестой?
— Вы должны обелить имя человека, которого оклеветали.
— И как, по-вашему, я могу сейчас это сделать?
— Вы подпишите бумагу. Я специально её приготовил. Позже передам их кому следует. Рета восстановят в Университете.
— Полагаете, история на этом завершится? А как же моя честь? Об этом вы подумали?
— Об этом думать нужно было вам. Раньше.
— Разве имена мужа и жены не связаны?
— Пока мы ещё не женаты — нет.
Обрывки мыслей так и вертелись в голове.
Вот лично мне эта помолвка была нужна как рыбе зонтик. Буду только рада избавиться от этого надутого индюка на красных каблуках, видимо, вообразившего, что припёр меня к стенке. Без него я могла бы спокойно развивать отношения с прекрасным кузеном. Без него я могла начать готовиться к отъезду в Институт, не забивая голову предсвадебной праздничной волокитой. Без него я могла бы приступить к поискам способа вернуться домой.
Но без него не получалось. Вот он, стоит. Парчой и глазами победно сверкает.
Интуиция, да и простой здравый смысл подсказывали, что леди Диана и мистер Адриан вовсе не порадуются скандалу, который неминуемо разразится вслед за моим отказом выполнить требования противного Исидора, выставленные в ультимативной форме.
— Что будет, если я скажу сейчас нет? — на всякий случай уточнила я.
— Я выйду отсюда и скажу, что не готов связать себя с калекой, утратившей магический дар вслед за своим целомудрием. — Исидор недобро улыбнулся. — Но пообещаю передумать, если медикусы подтвердят наличие у вас девственной плевы.
— Это уж слишком! Вы не посмеете! — возмутилась я, с тоской вспоминая о нашем милом добром времени, где у человека есть личное пространство.
И в это пространство никто без его разрешения войти не смеет.
— Испытайте меня? — продолжая всё так же паскудно улыбаться, молвил Исидор.
Вот чудесно. Вот просто чудесно! И что прикажите делать?
Я мысленно представила себе весы.
На одну чашу положила огромное облегчение от возможности никогда больше не увидеть этого сверкающего самоуверенного аристократа. На другую лёг позор разорванной помолвки, опороченное имя.
И ещё, что немаловажно, разбитая судьба человека, пострадавшего по моей вине.
Чёрт! Нет! При чём здесь я? Пострадавшего по вине Эммы! Или я схожу с ума, что начинаю ассоциировать себя с этой невозможной особой?
