— Это платье с витрины… Но оно оплачено! Вот чек!
— Спрячьте! Милая, милая моя! Я же не собираюсь устраивать проверку. Я всего лишь не очень молодой, но достаточно сообразительный человек…
Саша в недоумении приподняла подол василькового платья:
— Разве это свадебный наряд?
— Ну, не знаю… Будем считать так. В конце концов, автора нет и возразить нам некому. — Карлсон предложил руку Саше и отдал ей букет. — Вы — само очарование, детка.
Через минуту Саша была уже на подиуме. На нее были направлены софиты, за ней следили объективы камер и восхищенные глаза гостей. Мелькали вспышки, гремели аплодисменты. В руках у нее был букет — нечто фантастическое из лилий, роз и орхидей. Сквозь дымку радостного волнения у самого подиума, в первом ряду рукоплещущей толпы она увидела Игоря. Он бурно хлопал в ладоши, одурев от восторга. А потом, подхватив Сашу, снял ее с возвышения и проводил к столику. Торопливо шепнул в ухо:
— Поздравляю! Заслуженный успех. А ты — девочка не промах! Это надо отметить… Можно присесть к вам?
Саша не успела ответить. Распалившегося Буртаева решительно оттеснил появившийся Шурик:
— Извините, извините, господин Буртаев. Вы побеседуете с моей дамой, но не сейчас. У нас, собственно, интимный ужин. — И улыбнулся Саше: — Потанцуем, дорогая?
— Но… никто пока не танцует… — Она только сейчас услышала зазвучавшую в зале музыку. И это был не просто какой-то там шумовой фон — это была ее, Александры Беляевой, музыка! «Танго итальяно».
Шурик стоял перед ней в позе ожидающего кавалера:
— Не важно, что никто не танцует. Обожаю это танго.
— Это я его обожаю, — пробормотала Саша. — Вернее, обожала когда-то. Тогда я была легкая и прозрачная, как стрекоза. Я танцевала на льду с пяти лет. После «Итальянского танго» в произвольной программе меня качали на руках… Почему все так нескладно вышло? — Она положила руку на его плечо, он крепко обхватил ее талию.
— Складно! Очень даже. Школа-то чувствуется. Ты фантастически движешься. — Раскрутив партнершу, Шурик бросил ее на руку. Наблюдавшие за парой зрители захлопали.
Как когда-то, давным-давно, азарт ритма и движения подхватил Сашу. Она стала невесомой, чувственной, обольстительной. Она была с тем, которому хотела принадлежать вечно. Губы призывно приоткрылись, она легко изогнулась, почти коснувшись головой пола. Склонившись над замершей в его объятиях девушкой, Шурик заглянул ей в глаза, затянув страстную паузу.
— Ты такая гибкая. И соблазнительная, — прошептал он.
