За утренним чаем мой отец отложил в сторону газету и сказал:
— Если обстоятельства будут благоприятны, мы поедем в Константинополь.
Я спросил:
— Что такое обстоятельства?
Мне объяснили, но я объяснений не понял.
С этого дня к вечерним молитвам, предписанным правилами моего поведения, я добровольно прибавил еще одну:
— Господи, сделай так, чтобы были обстоятельства благоприятные.
Потом я спросил, что такое Константинополь.
— А почему ты спрашиваешь?
Я не напомнил отцу, что он сам только что говорил о Константинополе: лишними словами я боялся спугнуть возможность путешествия, — и ответил, что спрашиваю просто так.
Отец сказал, что Константинополь — столица Турции, достал с полки один из томов «Истории Франции» Мишле и показал мне, где нужно смотреть.
Картинки Дорэ из «Истории Франции»!
Крестоносцы в Константинополе. Золотой Рог. Битвы на мечах и ятаганах. Луна в первой четверти над дворцами султанов. Всадники на конях, встающих на дыбы. Паруса у набережных.
Я рассматривал эти картинки в течение восьми лет, когда болел свинкой, скарлатиной, коклюшем, корью, круппом и гриппом, и когда был здоров и мне надо было учить уроки, и когда я почему-нибудь плакал и меня хотели утешить.
* * *
Однажды к нам на кухню пришла соседская кухарка и сказала:
— Царство Божие внутри нас.
— Как так — внутри нас? Может быть, есть и внутри, но то — не настоящее. Настоящее царство Божие — Константинополь.
У нас жил Александрик беглый монах, вывезенный отцом из своей сибирской ссылки. Однажды Александрик уехал в Иерусалим, а потом возвратился оттуда. Он держал путь через Константинополь, который называл Цареградом. Ну конечно — Царе-град, всем городам царь! По словам Александрика выходило так, что в цареградскую Святую Софию войти ему не позволили мусульмане.
— А вы попросили бы турок, — говорил я Александрии, — они прогнали бы мусульман, и вы попали бы в Святую Софию. Константинополь ведь их столица!
Он говорил мне, что если бы в Софии была церковь, а не мечеть, то и там пахло бы, как у нас в соборе. Так вот чем пахла турецкая столица.
Все, что Александрик рассказывал о своем путешествии, смешалось в моем воображении; свойства других городов и людей, о которых он любил вспоминать, я постепенно одно за другим придал Константинополю и его жителям.
