Тот ойкнул и сообщил:
– Начальник, это не нога! Нога ниже!
– Да, без света придется повозиться, – проворчал Тумберг, присев на корточки и нащупав узкую полоску браслета. – Где открывалка? Ага, есть! Дасаль, ногой не двигайте, пожалуйста.
Минут пять в темноте слышались только постукивание, поскребывание, пощелкивание и напряженное прерывистое дыхание следователя.
– Готово! – наконец объявил он. – Осталось дождаться прибытия моих коллег.
– А что если это помещение заэкранировано не только снаружи, но и изнутри? – встревоженно предположил Тангейзер.
– Странно слышать такое от технически образованного лица, – отреагировал Шерлок. – В браслет встроен ДС-передатчик, а дальсвязь, как известно каждому школьнику, проходит через любые экраны. Если только там не замешана магия, – поправился он, вспомнив ситуацию с колонией пандигиев на Можае. – Не думаю, что перенесенные сюда с Пятой Точки лица обладают такими способностями. Они потому и мой ДС-комм забрали, чтобы я не мог ни с кем связаться. Но о браслете они не знали, а он посредством того же ДС-передатчика уже просигналил о самовольном снятии. С определением места подачи сигнала проблем не будет, так что остается только набраться терпения – и ждать. Скорость у наших глиссеров очень и очень приличная, поэтому долго скучать нам не придется.
– Ящик рома консультанту отменяется, – заявил спецназовец. – А вот вам, господин Тумберг, я обязательно проставлюсь, ага!
– Да травись сам своим ромом, спецура, – пробурчал Дасаль. – Разве это ром? Небось, сами из машинного масла гоните.
– Не надо проставляться, – сказал Шерлок, на ощупь продвигаясь к своему тюфяку. – И из пушки стрелять я тоже не собираюсь. А собираюсь я, господа, до прибытия моих коллег полежать и обдумать кое-какие вопросы юриспруденции – коль уж представилась такая возможность.
– И как вас только жена еще не бросила? – произнесенная Умельцем фраза прямо-таки сочилась сарказмом.
– А нет у меня жены, – без эмоций ответил Тумберг.
И перед глазами его всплыл образ Мирилинты…
…Время в темноте и бездействии не шло, а ползло, а то и вовсе остановилось. Но пленники воспринимали это без какого-либо болезненного надрыва, поскольку были уверены в том, что спасение обязательно придет, и свобода, как сказал бы, наверное, Бенедикт Спиноза, их встретит радостно у входа.
Когда пол, стены и потолок узилища содрогнулись, только один Тангейзер принял это за начавшееся землетрясение. О чем с испугом и сообщил остальным.
