- Пусть всегда будут на виду и в окружении одной-двух восьмерок.
- Не слишком ли ты паникуешь, Первый?
- Лишним не будет.
- Как скажешь, господин начальник стражи. Эй, несите-ка сюда ещё две бутылки вина! – велел Тэньфей немного приоткрыв дверь. – Первый, давай закажем девочек? Соскучился по женскому телу, страсть как.
Вскоре особую комнатку в чайном доме «Цветок жасмина» заполнил мелодичный женский смех и звуки музыки. Тэньфей наслаждался обществом девушек и с ревом утащил наверх сразу двух хихикающих и спотыкающихся на лестнице девиц. Чонган остался один, настроение никак не желало подниматься. Оставшиеся девушки раздражали его хихиканьем и глупыми разговорами, и он велел им убраться. Перед глазами стояла улыбающаяся Гиде, с нежностью проводящая пальцами по щеке чернокожей рабыни. Картина была так явственна, что он даже разглядел вышитый клюв павлина на подбитой мехом накидке, услышал смех Лалы и тихий звон длинных серег Гиде. Чонган схватил подушку и закрыл им лицо, пытаясь избавиться от наваждения. Набитая сосновыми иголками подушка пахла Гиде – горечью и свежестью. Он устало отбросил подушку на пол, отпил ещё немного вина и отправился домой. После обхода всех постов на стене, Чонган, наконец, решил лечь спать. В окно светила Майя, Нерга ещё не налилась светом. В темной и холодной комнате Чонгана еле теплилась толстая свечка, наверное, прислуга оставила. Голова, тяжёлая от выпивки и невеселых дум, сильно заболела. Боль толчками билась, распирала череп, усталость камнем навалилась на Чонгана. «Надо бы открыть окно, впустить свежего воздуха,» - подумал он уже засыпая.
Скрипнула дверь и в проеме двери застыл женский, хрупкий силуэт.
- Это сон? – спросил он темноту, почувствовав горько-свежий запах.
- Конечно, - ответила та и выпустила из своих объятий Гиде, одетую как девушка из чайного дома нынешним вечером. Тонкий шелковый ханьфу скользнул вниз к ногам девушки и у Чонгана вырвался восхищенный вздох. В неверном свете свечи её глаза казались янтарными, губы изогнулись в легкой, лукавой улыбке. Он осторожно провел пальцами по узкому лицу, по губам и вниз по шее до ямочки на ключице. Небольшая грудь с розовыми бутонами сосков легко поместилась на его ладони. Чонган слегка ущипнул сосок, девушка со стоном запрокинула голову, обнажая молочную кожу шеи. Негромкий стон стал первым камешком, сдвинувший с места неудержимый камнепад. От прикосновения тонких пальцев по венам Чонгана побежал огонь. Розовые, пухлые губы манили к себе, он подхватил девушку под ягодицы и впился поцелуем, сминая её губы. Он не помнил, как оказался на кровати с Гиде под собой, не помнил, как разделся, помнил только как плавилось её тело под его жадными руками. Помнил стоны, доводящие до исступления, тонкие пальцы, вцепившиеся в его волосы, выгнувшееся от удовольствия гибкое тело. И, едва не разрядился, как только вошел в неё одним резким движением. Почувствовал приближение и впал в отчаяние - слишком рано, он не хотел заканчивать сейчас, только не сейчас. Тело, никогда раньше не подводившее его не соглашалось с ним. Чонгану пришлось до крови прикусить губу, сдерживая себя. «Я люблю тебя,» - прошептал он ей, осыпая поцелуями шею и плечи. «Люблю!» - захватил губами мочку маленького ушка. «Люблю, люблю,» - целовал он ноготки на каждом пальце тонкой руки. «Уедешь со мной, Гиде?» Вязкое облако наслаждения накрыла Чонгана сверху, отрезая от остального мира. Словно во всем мире остались только они с Гиде.
