— А меня почему ты назвала Зоей?
— Потому что ты была такой живой, когда родилась, так заливалась радостным криком, что мне ничего не оставалось, как назвать тебя Зоей, то есть Жизнью.
В это время откуда-то сверху раздался волшебный звонкий голосок: «сви-ри, сви-ри, сви-ри». Пела какая-то птичка. Она пела с таким восторгом и радостью, словно само пение приносило ей упоение. Зоя запрокинула голову вверх, но никого на ветках высокого граба, покрытого первой зеленью, не увидела.
— Это кто, свиристель?
— Ну что ты, — ответила мама, — свиристели уже улетели.
Невидимая птичка тут же выдала другое коленце: «уи-ть, уить, уи-ть».
— Тогда, может, щегол?
Мама покачала головой:
— А щеглы ещё не прилетели.
За вторым коленцем последовало третье: «тир-ли! тир-ли! тир-ли!».
— Иволга? — тут же спросила Зоя.
Мама не успела качнуть головой, как невидимая птичка будто в насмешку выдала очередное коленце: «динь-дилинь! диньдилинь!». Она словно копировала всех птиц сразу.
— Может, это соловей? — растерянно спросила Зоя.
— Ну что ты, — ответила мама, — соловьям петь ещё рано. Они начинают петь, когда зацветёт сирень.
— Странная птичка, — хмыкнув, заключила Зоя и, подойдя к матери, вручила ей букет из одуванчиков.
— Хватит для веночка?
— Конечно.
— А тебе… на именины… вместо сирени я нарву вон тех веток, — кивнула Зоя на огромный куст буйно цветущей бузины.
— Нарви, — усмехнулась Навка, продолжая плести дочке веночек.
Зоя сорвала несколько веток с гроздями белых соцветий и сморщила носик.
— Фу, какой от них неприятный запах.
— Ничего, — сказала Навка, — зато этот запах отгоняет клещей, мух и даже самого повелителя мух.
— А разве у мух есть повелитель? — спросила Зоя, срывая ещё одну ветку.
— О да. И нам с ним лучше не встречаться.
— Значит, этот куст ядовитый? — догадалась Зоя.
— Конечно. Осенью эти белые соцветия превратятся в гроздья чёрных ядовитых ягод, и в них будет столько синильной кислоты, что можно отравить не только муху, а целого слона.
— Чего ты раньше не сказала!
Зоя испуганно бросила сорванные ветки бузины на землю.
— Ну, это ж будет только осенью, а сейчас они безвредны, — улыбнулась мамочка. — Иди сюда!
Она закончила плести веночек, и водрузила его на голову дочери. Жёлтый венок из одуванчиков, как нимб, украсил её волосы.
— Какая ты у меня красавица! — восхитилась Навка. — А ну, покружись!
Зоя закружилась, и белое платье её взвилось колоколом. Под ним у неё обнаружились худенькие ножки девочки-подростка, хотя сверху уже проглядывала вполне сформировавшаяся грудь.
