Вот махсов папаша заработал свое за то, что умудрился впервые пролить кровь врагов еще будучи подростком, обороняя родовое стадо от какой-то залетной шайки бродяг. Потому и зовется Кровавым Клинком[2], что по местным меркам просто неимоверно круто. У меня имечко попроще, да и досталось в буквальном смысле слова за красивые глаза, но всё же, всё же… Вот и ходит за мной отпрыск вождя хвостиком — ума набирается, типа.
— Аргх-Ташш[3]! Клюёт!
О, лёгок на помине.
— Ну, клюёт и клюет. Чего орать-то?
Мелкий пристыженно замолкает и, пританцовывая от нетерпения, наблюдает, как я подсекаю нашу дебютную добычу. А ничего так рыбка! С килограммчик будет, может, чуть меньше.
— Ну что, Махс, с почином нас. А ты не верил.
Орчёнок смущенно сопит.
— Так необычно же! Никто так не ловит!
— Вот и учись, пока я тут. Мало ли что в жизни пригодится. Заодно научишься тихо сидеть, терпеливо ждать и внимательно наблюдать — для воина то, что надо.
— Да понял я, понял!
— Раз понял — цепляй червя и забрасывай. И сиди молча. Считай, что мы в засаде.
Парень с серьезным видом насаживает на крючок наживку и, забросив приманку в самый центр тихой заводи, крадучись, возвращается в тенек, не переставая следить за ленивыми движениями поплавка. Я, развалившись на травке, вполглаза наблюдаю за его манипуляциями, жуя сорванный тут же зеленый стебелек. Раздавшийся из-за спины голос заставляет обернуться.
— Надо же, слушается.
Тихо подкравшийся орк невозмутимо усаживается на травку, продолжая наблюдать за манипуляциями отпрыска вождя. Я пожимаю плечами.
— Молодежь… они слушаются лишь тогда, когда им говорят делать то, что им нравится.
Такая сложная фраза на орочьем дается мне не без труда. Приходится напрягать память, подбирая нужные слова и расставляя их в соответствующем порядке. Вроде получилось. Мой собеседник понимающе усмехается, скаля заостренные, похожие на зубья пилы клыки. Длинный шрам, тянущийся от виска до подбородка, при этом причудливо искривляется, придавая и без того жутковатой ухмылке совсем уж зловещее выражение. Ночью да с непривычки можно и испугаться. Но сейчас светло, да и я этого дядечку уже не первый день знаю, так что на его голливудскую улыбку реагирую спокойно.
Вообще-то мужик он неплохой, хоть и со странностями. Взять хотя бы имя. Зовут этого орка Керс, или Керрхс, если использовать оригинальное орочье произношение. Для степняков, предпочитающих двойные имена, такое прозвище довольно необычно. В чем тут дело я пока не разобрался. Спрашивать напрямую как-то стрёмно — всё, что связано с именами тут имеет некий сакральный оттенок. Воля духов и все такое. Да и языком я еще не настолько хорошо владею, чтобы такие высокие материи обсуждать. На имперском же из всех моих здешних знакомых, не считая вождя, свободно шпрехает только Махс. Одна из причин, почему я с ним повсюду таскаюсь, кстати.
