Солнышко поморщилась.
Правительница Вольных когтей с ужасом взглянула на драконью голову в своих лапах, но ужас быстро сменился облегчением. Бережно положив голову ночного на каменный пол, она отступила на шаг.
– Ну что? – в страхе пролепетала Солнышко.
– Всё в порядке, – кивнула мать, – это не он. – Пойдём на свежий воздух, – добавила она, отряхивая лапы.
– Беда! – снова зарычала Пурпур, увидев, что все уходят. – А я?
– Скоро выпущу тебя, – обернулась меднокрылая, – когда золотая улетит подальше… и не спорь! Я знаю, что ты собиралась с ней сделать. – Она ускорила шаг, и Солнышко устремилась следом, ощущая благодарность, смешанную с тревогой.
– А я знаю, чего хочешь ты! – донеслось из-за спины злобное шипение. – Только можешь не надеяться, он никогда тебя не полюбит! Сколько бы ты ни спасала его друзей, никто не полюбит, кроме меня. Одна я принимаю тебя такой, как ты есть! Для остальных ты урод, огненное чудище!
Беда толкнула дверь, оставив на дереве обугленные следы когтей, и выбежала из башни.
Солнышко догнала её на середине двора. Меднокрылая небесная сжалась в горестный комок, заламывая лапы.
– Она врёт, врёт! – горячо заговорила Солнышко, оглядываясь на Тёрн и Искра, который запирал дверь. – Пурпур хочет, чтобы ты ненавидела себя, не верь ей! Конечно, я не могу ничего обещать за Глина, но думаю… Если я хоть сколько-нибудь его знаю, то могу тебе сказать, что путь к его сердцу – это помощь друзьям.
Она вздохнула про себя, не в силах представить земляного дракончика рядом с Бедой. Он же самый добрый во всей Пиррии, а она… сколько драконов она убила – не сосчитать! Как меднокрылой заслужить его любовь? С другой стороны, если на то пошло, кто вообще может стать вровень с Глином?
Небесная фыркнула, затем неохотно кивнула.
– Никакое ты не чудище! – продолжала Солнышко. Хотя и была вначале, но ведь каждый, если захочет, может измениться. – Ты такой же дракон, как и все мы, и твоя судьба – в твоих лапах.
– Тебе легко говорить, – снова фыркнула Беда.
«Не очень-то легко, – подумала Солнышко. – Как ни старайся, друзья всё равно считают безмозглой малышкой, и не более того».
– Не отпускай Пурпур, не надо, – нахмурилась она, – лучше улетим вместе.
Меднокрылая встряхнулась, укладывая крылья.
– Обо мне не беспокойся, я справлюсь.
В сочувствии она явно больше не нуждалась. Солнышко обернулась к башне, откуда приближалась мать в сопровождении песчаного принца.
– Мне кажется, у нас есть кое-что для тебя интересное, – говорил Искр. – Если подождёшь, я схожу пороюсь в библиотеке.
