Карим молча кивнул Олегу, тот открыл дверь. Снова вошли Николай с Сергеем, подхватили обескураженного бая и вынесли его из офиса. Вскоре раздался лязг железной двери, и крики перестали доноситься до сидящих в офисе. Карим увидел в мониторе, как входная дверь открылась. Бойцы вынесли, болтающего ногами, Икрама, можно сказать, неаккуратно поставили его на асфальт, так что тому пришлось слегка пробежаться, дабы не растянуться на глазах толпы, стихшей от такого, доселе невиданного, зрелища. Изрыгая ругательства, бешено размахивая оружием, из микроавтобусов выскочили телохранители бая, подхватили его под руки и понесли в стоящий между ними Мерседес. Но внезапно со второго этажа пророкотала короткая автоматная очередь сразу же перед шеренгой бойцов бая и тут же прозвучал приказ Олега в мегафон:
— Предупреждаю, любой выстрел в людей с вашей стороны означает вашу смерть — быстро убирайтесь отсюда вместе со своим хозяином! Усадив в Мерседес все еще дергающегося в исступлении Икрама, машины развернулись и уехали. Толпа, сначала молча смотревшая на этот «спектакль», вдруг зашумела, загалдела, послышались радостные возгласы и ругательства вслед этой ненавистной банде. Карим, видевший все это на экране, повернул монитор к гостям, предложил:
— К сожалению, своим поведением господин Икрам сильно перевозбудил стоящую возле входа толпу жителей, ожидающих окончания наших переговоров. Мне думается, вам не следует там сейчас появляться. Уж очень сильна их неприязнь к господину Икраму, с деятельностью которого они, уж не знаю справедливо ли или нет, категорически не согласны. Предлагаю, еще попить чай и, если у вас еще остались ко мне какие-нибудь вопросы, то не стесняйтесь, мы же с вами теперь — партнеры, обязаны сотрудничать на благо города, если, конечно, мне удастся восстановить былое значение комбината.
Судя по реакции, гостям очень не хотелось оказаться «один на один» с разъяренными жителями города, которых они считали обыкновенным быдлом, современными бесправными и бессловесными рабами. Они вдруг обнаружили, что эти-то сломленные ими людишки способны просто стереть в один миг их с лица земли, как какую-то плесень, плевок.
Они сидели ошеломленные осознанным представлением, что им все-таки придется отвечать за все преступления, совершенные ими против этого, явно уже «проснувшегося» народа. Как быть? Как избежать? Чего предпринять? Они лихорадочно искали ответ на эти вопросы, но не смогли его найти. Но как всяким подлым, вороватым людишкам, погрязшим в махинациях и преступлениях, им верилось — не может не быть выхода из такого положения. Самым простым для них виделось — сдать этого главного бандита, втянувшего их в такие дела. Но им же хорошо была известна его сила, жестокость, по крайне мере, в их трусливых душонках давно угнездился страх перед ним. Они нисколько не сомневались — он не отступит, объявит бескомпромиссную борьбу этому новому владельцу, вздумавшему противоборствовать с ним, истинным и безраздельным хозяином этого края. А уж чего-чего, а денег и отморозков у него хватит и на десяток таких вот, неизвестно откуда выплывших, бизнесменов. Им также было отлично известно, что случится с теми, кто не встанет под черные знамена этого бандита! Но вот сейчас, глядя в лицо сидевшего напротив господина, в картинки разъяренной толпы, явно способной растерзать и некогда кошмарного монстра, и его прихлебателей, начинали трезветь, смутно осознавать реальность. Ведь этот монстр пошел против народа, довел его до такого края, у которого только один выход — жестокая борьба, борьба на уничтожение. Им, как поднаторевшим царедворцам, было отлично известно — власть до тех пор защищает своих, пока те не подрывают основ этой власти, и развязать побоище, возбудить волну беспощадного народного гнева она не может себе позволить. И в таких случаях она всегда поступала просто — сдать возбудителя этого гнева, а заодно и всех, кто лизоблюдничал перед ним, кто участвовал в его преступлениях. Так было всегда, и так будет далее. А, судя по всему, у сидящего напротив них господина были именно такие мысли и надежды не только на свои силы, но и на приобретенное каким-то способом влияние на «власть предержащего». Вот ведь как смотрит, и как выкинул этого монстра толпе. И та сразу поняла — конец тебе, бандит! Кончилась твоя власть! Кончился страх перед тобой!
